Григорий затворник печерский пищей преподобного Григория всю жизнь служила невареная трава. Он давал эту траву приходившим и она исцеляла читать
Павел Обнорский ученик Сергия Радонежского, основатель Павло-Обнорского монастыря. Почитается Русской церковью в лике преподобных, читатьСуриков, Василий Иванович русский живописец, мастер масштабных исторических полотен. читатьМаксим Тотемский блаженный юродствовавший 45 лет, был священником при Воскресенской церкви на Варницах близ города Тотьмы. читатьКрамник Владимир Борисович чемпион мира по «классическим шахматам» (по версии ПША) в 2000—2006, 14-й официальный чемпион мира читатьГлинков Родион, (в 1760 г) почти на десятилетие раньше англичанина Д. Харгривза создает прядильную машину на своей фабрике читатьЗырянов Дмитрий Борисович стрелок пулеметчик 1-й группы спецназа в/ч 6749 погиб при штурме с. Комсомольское. Награжден орденом мужества читатьВойно-Ясенецкий Валентин Федорович, хирург, профессор медицины и духовный писатель, епископ, а с апреля 1946 архиеп. Симферопольский читатьБабицкий Андрей Витальевич, зав.отделением детской паталогии, при отключении света 20 минут вручную качал воздух в аппараты детям читатьШелохвостов Иван Юрьевич капитан спецназа Герой России. В 2003 году в Аргуне, прикрывая отход группы, уничтожил 14 бандитов читатьГраве, Дмитрий Александрович математик, создатель первой крупной русской математической школы, из которой вышли многие ведущие математики читатьКузьмин Матвей Кузьмич, повторил подвиг Ивана Сусанина, выведя немецкий батальон на русские пулеметы (1942) читатьЦзю, Константин Борисович боксёр, трёхкратный чемпион СССР 1989–1991, абсолютный чемпион мира (по версиям WBC/WBA/IBF) среди профессионалов читатьФедоров Святослав Николаевич, впервые в мире внедрил целый ряд новейших методов микрохирургии глаза читатьШильдер, Карл Андреевич конструктор первой в мире подводной лодки, оснащенной ракетами (1834 г) читатьБутлеров Александр Михайлович химик, создатель теории химического строения органических веществ, родоначальник «бутлеровской школы» химиков читатьСкурлатов, Алексей Иванович разведчик и связист, кавалер двух орденов Красной Звезды прообраз «Алёши», памятника в г. Пловдив читатьВологдин Валентин Петрович, создает первые в мире высоковольтные ртутные выпрямители. Разработал с токами высокой частоты читать
Игорь Сахновский, литератор, автор нескольких бестселлеров и лауреат престижных премий, ушел из жизни вчера, 18 ноября. Игорь Фэдович был выпускником филфака УрГУ, он жил и работал в Екатеринбурге, поэтому многие горожане были знакомы не только с его книгами, но и с ним лично. Печальная весть о смерти Игоря Сахновского не оставила их равнодушными.
Мы публикуем подборку воспоминаний о писателе, колонок, посвященных его творчеству.
Юрий Казарин, писатель:
— Памяти Игоря Сахновского.
Мы познакомились 42 года назад в Уральском университете. На филфаке было мало парней, да и некоторые из них лишь отдаленно напоминали мужиков. Мы познакомились и подружились сразу. Я был старше Игоря на четыре года, к тому же женат, бородат и крепко диковат. Мы подружились сразу — две почти абсолютные противоположности, но гармония товарищества очень часто возникает на основе почти дизъюнктивных, взаимоотрицающих явлений, не похожих друг на друга и видящих мир не просто по-разному, но, как кажется и как оказалось, — с разных точек зрения, с разных высот и даже как бы из разных времен. Однако дышали мы одним воздухом, мы обитали в атмосфере, которая пронизывалась чудесной силой гравитации словесности. Именно воздух поэзии держал нас на весу, на лету и в падениях. Игорь был очень начитанным и эмоционально насыщенным человеком, любящим те стихи, которыми как раз в то время жил я.
Четыре года мы сидели с Игорем (на всех лекциях — семинары нас разлучали) за одной партой. Мы дарили друг другу книги, копии на папиросной бумаге стихотворений Мандельштама, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака и Набокова.
Игорь Сахновский — поэт по определению. Или — поэт в натуре, как я любил говорить 42 года назад. Мы с Игорем не общались — мы говорили дуэтом. Говорили только о поэтах и поэзии. Мало я встречал в своей жизни таких людей, таких поэтов, как Игорь Сахновский, — среди них Майя Никулина, Алексей Решетов и немногие другие.
Сидя за одной партой, мы параллельно и одновременно совместно писали стихи: Игорь — длинные, я — короткие. Это не было соревнованием — это было состязанием, взаимным самоистязанием. Мы спорили, и иногда во весь голос, посреди лекции, и нас выставляли вон в коридор, и мы шли в туалет доспаривать, курить и реже выпивать из горлышка бутылочку какого-нибудь особенно вонючего портвейна. Мы все время смеялись. Нет, мы не ржали, как на ТНТ сегодня. Мы смеялись, радуясь тому, что в этом мире кроме Бога, музыки и вечности есть еще и поэзия. Не стихи, писанные кем угодно, а поэзия, от которой вибрировали стены бывшего угольного треста и совнархоза, а ныне УрГУ, УрФУ и УГИ (отвратительные аббревиатуры).
Иногда мы давали друг другу задания, чаще это делал Игорь: например, придумать рифму к слову кувалда; я как «авангардист» предлагал обычно рифмы составные, а Игорь почти сразу выпаливал рифменную пару «кувалде — Вивальди», и мы смеялись. И радовались, потому что появлялась общая строка про мозжечок, пульсирующий в кувалде, и про скрипичный ключ, который наматывает на свой длинный, бледный, тонкий палец Антонио Вивальди…
Странно, мы с Игорем родились друг для друга в университете, и сегодня, взойдя в тот же университет, я узнал, что Игорь умер. И я заплакал — одновременно в себя и в мир. В себя плакалось сильнее.
Наша дружба с Игорем Сахновским иногда преобразовывалась в приятельство, в товарищество, но весной этого года мы встретились в редакции «Урала» (я пригласил Игоря выступить перед моими ребятами из семинара), глотнули кофе у Нади Колтышевой и разговорились. Игорь смотрел на меня как на брата, переставшего быть старшим, и я это почувствовал. Игорь писал очень талантливую, а иногда просто великолепную прозу. Стихов он писал все меньше и меньше. И мне кажется, что он страдал от этого, хотя и в прозе его хватает поэзии.
Я знал о его проблемах с сердцем, об инфаркте и хотел как-то порадовать его. Бог не фраер, в ближайшем книжном нашелся трехтомник Рильке. Мне показалось, что Игорь был удивлен грянувшему вдруг дежавю: мы с ним вновь оказались — целиком — в поэзии.
Душевная боль — это такая горечь. Когда умирает человек, друг, товарищ и брат «по поэзии», который моложе меня, я всегда испытываю чувство вины перед ним. Прости меня, Игорь. Наша незабвенная молодость теперь точно не постареет.
Игорь Сахновский
***
Опять на исходе исхоженных суток
зачем ты, душа, доверяешься звуку
и тянешь себя сквозь скупой промежуток,
как тянут на волю затекшую руку?
Высокое небо стремится к сниженью,
а самая певчая правда — к ответу.
И время пылает сквозным протяженьем.
И все уже есть, и души уже нету.
Но возраст ведет к неизбывному кругу,
но звезды теплеют, и это, наверно,
другая душа принимает на веру
мою. И себя простирает, как руку,
скрывая в горсти
непомерную меру.
P. S. И еще, Игорь, спасибо тебе за куртку Чехова: в 1996 году мы встретились с тобой в КОСКе «Россия», где мне прямо на этом рыночном плацу вручили премию журнала «Урал». Это было и смешно, и дико одновременно. Потом мы с тобой поехали к Жене Касимову, где пили кофе и где ты сетовал на то, что я хожу как голодранец — по холоду без куртки и пальто. И ты уговорил меня ехать на автовокзал, чтобы купить на премиальные денежки куртку. Я поехал. Куртку нашел. Денег не хватало катастрофически. Я еще раз примерил куртку, и продавщица, простая добрая женщина, проговорила: «Ах, как хорошо сидит на вас! А какой у вас рост?» Я ответил: как у Чехова, метр восемьдесят восемь. Она махнула рукой, рассмеялась: «Берите, берите с недоплатой, Антон Палыч…»
Спасибо тебе, Игорь, за поэзию и чудо.
Константин Киселев, политолог, депутат гордумы:
— Когда новость появилась утром, я не поверил. Ну не мог Игорь Сахновский умереть. Не мог. Не верю и сейчас, когда вроде уже все... нет надежды на ошибку.
Мне кажется, что Игоря Сахновского знал весь Екатеринбург. Кто-то — близко, кто-то шапочно, как я. И даже этого шапочного знакомства хватало, чтобы Сахновского не просто читать, но с ним постоянно мысленно советоваться. Пишешь себе что-нибудь околохудожественное или остропублицистическое, а в голове нет-нет да и промелькнет: а как бы Сахновский оценил? И правишь стиль и слог. Чистишь текст, чтобы соответствовать.
И вот его нет. Сказать, что потеря, — ничего не сказать. Как часть души по-живому выпилили. И все равно, хоть и не встретимся больше, но вот это — «А как бы Сахновский оценил? Что сказал бы?» — останется. Пока могу читать, писать, думать, Игорь Сахновский будет со мной.
Вера Тарасова, медиаменеджер:
— Никто не может так сказать о любви, как ты. Никто так не видит женщину, как ты. Никто не может так соединить самое потаенное и самое ироничное. Никто не умеет так почувствовать живой ток между будущим и древним.
Спасибо, Игорь. Всегда в моем сердце.
«Если кому-то еще не расхотелось узнать, что такое любовь, то я сейчас скажу. Любовь — это мафиозный сговор: двое против всех. Такая маленькая сдвоенная крепость, кровосмесительный заговор двух тел и душ против остального мира. Почти все другие варианты любовных отношений — только попытки имитации, суррогатные альянсы, в которые вступают, чтобы спастись от одиночества, утолить похоть, корысть или какую-нибудь практическую нужду. Ну, или потому, что "так принято" среди людей».
Игорь Сахновский, «Семья уродов» — из кн. «Острое чувство субботы».
Константин Маркелов, директор маркетингового агентства:
— Совершенно раздавлен известием, что Игоря Сахновского больше нет. Вот же он, мой любимый писатель, не забронзовевший, не превратившийся в сноба, рядом на Фейсбуке — пишет короткие ироничные посты. Ставит загадочные фото в «утреннем повторе», оставляет небольшие вдумчивые реплики своим поклонникам. Так нравилось читать их. Но самое главное — ход его мысли, умение видеть мир. И книга как будто оживает, и уже не я ее читаю, а словно она читает меня. Weird? I guess... Это у меня нет денег даже на сигареты, это моя жена слишком тщательно красит ресницы, собираясь на работу, и с каждым взмахом кисточки понимаю, что брак трещит по швам. Это я пью пиво с «маленьким лысым Мариком», который смешон для всех, кроме того парня, которому он спас жизнь...
«Острое чувство субботы» — герои как будто стали моими знакомыми, которых знаю сто лет — радостно за «большую белую женщину», что у нее вот-вот любовь. «За мной сейчас машина придет», — говорит мне бродяжка с апломбом Надежда Викторовна, и Родион Аскольдович, городской сумасшедший, стучит по пустой клавиатуре послание своей давно ушедшей маме. Кто все эти люди, откуда они появились, какие яркие образы, мастерски рожденные Игорем!
И его характер. Невозможно представить, как он льет елей верховному правителю на вручение какой-нибудь очень почетной награды или записывается в какую-нибудь партию, потому что «он за народ», или многозначительно позирует с бокалом виски (привет всем «амбассадорам») — прямой, искренний, без злости ироничный, тонко чувствующий окружающих на каком-то инфразвуке...
Владимир Мирзоев, режиссер:
— Я сначала познакомился с прозой Игоря, так получилось, что я был в жюри конкурса «Русский Декамерон», и Игорь прислал свою рукопись на этот конкурс — сборник рассказов «Счастливцы и безумцы». Он был совершенно изумительным, я был поражен, что я ничего про его автора не слышал. Я стал активно биться за то, чтобы этот сборник получил премию.
И вот в этот день мы с Игорем познакомились. Это был, наверное, конец 90-х. Игорь подошел ко мне, ему, видимо, сказали, что у него был болельщик, который яростно бился за него, как лев, и предложили познакомиться. И Игорь, как всегда, в своей манере — очень мягкой, улыбчивой, нежной — немножко рассказал о себе, потом спросил: «Как мы с вами будем дружить дальше? Может быть, я что-то могу сделать для вас?» И я сказал: да, конечно, напишите, пожалуйста, приключенческий роман, желательно фантастический — и я его превращу в прозу, которую можно экранизировать. Мы поговорили, выпили вина, пожелали друг другу всего доброго, и через три года Игорь прислал мне роман, который назывался «Человек, который знал все». Это было неожиданно, что он помнил о моей просьбе. И роман был не вполне дописан, там какой-то большой финальный кусок ожидался.
Я роман просто очень жадно, в один присест, прочитал, бросился искать продюсеров, сразу их нашел, как ни странно, потому что обычно поиск продюсеров — это долгий процесс. Но книга настолько была восхитительная и покоряла своей динамикой, стилем, точностью и современностью, что, конечно, любой человек, который ее читал, сразу, сходу мог в нее влюбиться. Тогда началось наше сотрудничество, соавторство, что-то я в сценарии просил поправить или предлагал, Игорь правил, с чем-то не соглашался, то есть мы довольно плотно работали вместе над сценарием, превращая эту книгу в кино.
Игорь, естественно, был на премьере, на каких-то съемках до этого, даже сделан был фильм о фильме с нашей подругой Ольгой Богдановой. И во всех этих ситуациях я Игоря узнавал с одной и той же стороны: он никогда не открывался для меня неожиданными неприятными темными сторонами, всегда это был очень светлый, умный, тонкий дружелюбный товарищ, с которым общаться было просто одно удовольствие. Я мог только сожалеть, что мы не живем в одном городе и не можем видеть друг друга часто, пить чаи, разговаривать обо всем на свете.