Статьи

1830 — 1908

Биография

…Главными собирателями в то время, запомнившимися мне на всю жизнь, были известный библиограф   П.А.Ефремов, П.Я.Дашков и Д.А.Ровинский, составитель «Словаря русских граверов». собрания «Русские народные картинки» и др.

Позднее Ефремов переехал в Москву, в Питере бывал только наездом, но умирать приехал все же в Петербург. Его домик от крыльца до чердака был завален книгами и папками. Заболев и решив, наверное, что больше ему уже не собирать, он расстался со своим собранием и продал все гравюры, лубки и литографии антиквару Фельтену, так как букинистам такая крупная покупка была не под силу. Фельтен, хотя гравюрами и не занимался, все же коллекцию Ефремова купил, заплатив за нее небывалую по тому времени сумму 75 тысяч рублей; нажил он на ней вдвое, если не втрое.

Ефремов, однако, поправился, страсть к собирательству пробудилась в нем с прежней силой, и он снова начал собирать, особенно в последние годы своей жизни. Но если раньше он покупал гравюры по гривеннику, то теперь приходилось платить уже по 10-15 рублей за листик: цены изменились, появились новые знатоки и собиратели. Коллекцию, какую он продал за 75 тысяч, теперь он не собрал бы и за миллион. Пора, когда Ефремов собирал, была порой дворянского разорения, помещики продавали свои усадьбы большей частью деревенским кулакам и купцам. Книги, гравюры, а тем более лубки, фарфор, мебель не были им нужны. Все это скупалось разъезжими антикварами. Почти в каждом городе были скупщики, которые скупали мебель, бронзу, фарфор, а гравюры шли за гроши или в придачу. С гравюрами Ефремов, как мы видим, все же расстался, но книги он не продал.

Его собрание книг было особенным. К книгам у него был необычный подход, и об ефремовских экземплярах стоит особо сказать. Ефремов варварски относился к книгам с точки зрения их сбережения. Началось это с редактирования им русских классиков. Для того чтобы иметь необходимые тексты, он брал наиболее совершенное по тексту издание, скажем, Пушкина, и выдирал из него то, что было ему нужно, остальное уничтожал. Все необходимые для нового издания иллюстрации и портреты он собирал из прежних изданий в единую брошюру и переплетал в одну книгу, иногда по 10, 20 и даже 30 брошюр вместе. Так он поступал с изданиями Ломоносова, Лермонтова и других классиков. Таким образом, в ефремовских экземплярах всегда нужно искать сюрпризов, и до сих пор по полноте всего собранного о том или ином писателеэкземпляры из его библиотеки могут считаться исключительными.

Так, у профессора И. Н. Розанова есть экземпляр Сочинений Кольцова, в который вплетено все, начиная от редчайшего первого издания до неизвестных статей и брошюр о Кольцове. Есть и в библиотеке писателя В.Г.Лидина подобный же ефремовский экземпляр Сочинений И. А. Крылова, где собраны все совершенно неизвестные первые публикации басен. Таков же экземпляр Сочинений А. Н. Радищева, находящийся у Н. П. Смирнова-Сокольского.

Друзьями Ефремова были историк С.Н.Шубинский, редактировавший «Исторический вестник», библиограф Г.Геннади, знаменитый бас Ф. И. Стравинский. Многие подражали Ефремову, заимствуя его приемы собирательства. Ефремов всегда печатал какие-нибудь особенные экземпляры под своей редакцией: так, в библиотеке Стравинского был томик Жуковского на зеленой бумаге, посылая который Ефремов писал в письме: «Посылаю “Зеленого змия”, которого напечатано лишь два экземпляра – для тебя и для меня».

Был Пушкин под редакцией Ефремова – экземпляр на розовой бумаге, позднее поступивший в Литературный музей. Был Лермонтов – два больших тома на особой бумаге, с особым портретом; находятся ныне в частном собрании.

Геннади, Шубинский и Ефремов издали специальную книжку под названием «Приключения пошехонцев»,где Шубенский назван Шутинским, Геннади – Григорием Книжником. После Шубинского остался альбом, в котором Ефремов, Григорий Книжник и сам Шубинский изощрялись в стихах и анекдотах. Этот альбом мне показывала дочь Шубинского. Обширнейшая и замечательная по своему составу библиотека Ефремова после его смерти разошлась по рукам. Позднейшие собиратели делились на собирателей ефремовского и геннадиевского толка. Ефремов признавал редкость книги, лишь исходя из оценки ее содержания, Геннади же считал, что редкостью может считаться любая книга, напечатанная в малом количестве экземпляров. Это, разумеется, совершенно неверно. Так, например, С Р. Минцлов выпустил два издания под названием «Редчайшие книги моего собрания», но после революции все эти редкости появились на рынке и определение степени редкости стало совершенно иным.

П. А. Ефремов похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря в Ленинграде. Его имя как собирателя может поистине считаться непревзойденным.

Ф.Г.Шилов. Записки старого книжника