1936 — 2019

Биография

Сергей Алексеевич Беляев, известный историк и церковный археолог – брат протоиерея Николая Беляева, старшего священника Иоанновского ставропигиального монастыря в Санкт-Петербурге.

Это был интереснейший человек, всегда умеющий обоснованно отстаивать свою точку зрения. Сергей Алексеевич имел энциклопедические знания, его рассказы были очень интересны и увлекательны. Свою жизнь он целиком посвятил науке и Церкви…

Вот что он сам рассказывал о себе (предлагаем Вашему вниманию выдержки из интервью изданию «Православная Москва»).

— Сергей Алексеевич, Ваш жизненный путь не только позволил Вам реализоваться как ученому, но и принести огромную пользу Церкви. Рассказ о выборе призвания безусловно важен для уже состоявшихся в своей профессии людей и для тех, кто только выбирает, какой отрасли человеческой деятельности посвятить свою жизнь.

— На своем жизненном пути во многом обязан молитвам родителей, которые и воспитали меня соответствующим образом. Благодаря их молитвам моя жизнь сложилась так, как она сложилась.

По линии папы, протоиерея Алексия (Сергеевича) Беляева, все предки родом из Санкт-Петербурга, по линии мамы, Марины Александровны (урожденной Матвеевой) – из-под Мценска. По линии папы все были военные, артиллеристы и жили в Петербурге. Дедушку звали Сергей Тимофеевич Беляев. Первую мировую войну он начал в должности инспектора артиллерии 29 армейского корпуса, принимал участие в осаде Перемышля.

К 1917-му году мой дед находился в должности инспектора артиллерии 2 армии Западного фронта, после октября в Петербург он уже не вернулся, а вместе с руководством всего Западного фронта оказался в Москве, где сначала был инспектором артиллерии Московского укрепленного района (по номенклатуре нашего времени, командующий артиллерией Московского военного округа). Свою земную жизнь Сергей Тимофеевич окончил в Москве в должности начальника кафедры тактики артиллерии Академии Генерального штаба РККА. Соответственно, мои папа и мама тоже жили в Москве.

После окончания учебы папа поступил на работу в Главное артиллерийское управление Красной Армии и параллельно, как человек очень верующий – вся семья была очень верующая – папа был иподиаконом сначала у митрополита Серафима (Чичагова), потом у архиепископа Феодора (Поздеевского) до 1927 года. В 1930 году папа и мама были высланы из Москвы по делу Александра Дмитриевича Самарина. Папа провел три года на лесоповале в Архангельской области. После этого в Москву путь был заказан, домой они вернуться не могли, и обосновались в Костроме, где все мы и родились.

В годы Великой Отечественной войны папу не взяли на действительную военную службу, как по зрению, так и по происхождению, однако призвали на трудовой фронт. Папа сначала строил железную дорогу на севере Урала у города Серова, потом разбирал развалины в Ленинграде и на станции Дно. Там он повредил ногу, заболел остеомиелитом, его комиссовали, и он некоторое время прожил в Казани.

Среди друзей Алексея Сергеевича по Москве в 1920-е годы был Владимир Иванович Захаров. Владимир Иванович в свое время окончил Коммерческое училище, но в революционные годы встал на путь служения Церкви; в 1920-е годы он был игуменом (настоятелем) Сретенского монастыря, в 1940-е годы архимандрит Иероним (Захаров) был рукоположен во епископы. Первой его кафедрой стала Кишиневская, потом он был переведен в Рязань. Итак, владыка Иероним при очередной переписке с папой предложил ему осуществить свою давнюю заветную мечту стать священником, посвятил папу в диаконы в храме Успения в Гончарах, и потом состоялась его хиротония во священника уже в Рязани, в сентябре 1947 года. В течение многих лет о. Алексий Беляев служил на различных приходах Рязанской епархии.

Я закончил среднюю школу в городе Скопине Рязанской области. Когда встал вопрос о выборе жизненного пути, речь зашла, естественно, о высшем образовании, но по какой специальности? Уже в школьные годы у меня сформировались требования к моей будущей специальности; она обязательно должна быть связана с путешествиями и с изучением человека. В этой области было много возможностей: это и этнографические экспедиции, и поездки по ряду других специальностей, но я выбрал археологию.

Родители и их друзья меня отговаривали, потому что это уже были годы хрущевских гонений, говорили, что будет очень трудно поступить и жить. Тем не менее, не могу сказать, что настоял на своем, но этот выбор был сделан, и родители его благословили. Так как папа родом из Петербурга и жизнь нашей семьи была наполнена воспоминаниями папы не только о Москве, но и о Петербурге, где прошли его детство и юность, то я решил поступать на исторический факультет Ленинградского университета.

Приехал в город, где никого знакомых не было. Первые три ночи ночевал на вокзале, пока подавал документы и получал место в общежитии. Документы приняли, но при условии, если я сдам экзамены и меня примут, то не буду претендовать на место в общежитии. Я такое обязательство дал и соответствующую бумагу написал. Экзамены сдал благополучно, но не стал дожидаться результатов, а уехал к родителям в Скопин, где, позвонив по телефону, узнал, что принят. Здесь произошла удивительная вещь. В анкете, которую заполняет абитуриент, я так и написал, что отец – священник Русской Православной Церкви, все с большой буквы.

Надо учитывать, что это была осень 1954 года – самый разгар хрущевских гонений, как известно, в ноябре вышло постановление ЦК КПСС «Об ошибках в атеистической пропаганде», но чудо совершилось, и при этих данных я был принят на исторический факультет Ленинградского университета, который благополучно закончил в 1959 году. Ни жилья, ни прописки в Ленинграде у меня не было, и я уже стал устраиваться на работу в Новгородский музей, где мне предлагали жилье в виде какого-то общежития. И тут совершилось еще одно чудо.

Все свои студенческие годы я участвовал в археологических экспедициях. В основном, это была Ольвия – древнегреческий город между Николаевом и Очаковом, было несколько экспедиций в Керчи. Одна из сотрудниц, с которой познакомился в Керчи, работала в античном отделе Эрмитажа. Она передала мне предложение заведующей Отделом античного мира Государственного Эрмитажа Анны Алексеевны Передольской поработать в этом отделе на договорной основе, пока одна из сотрудниц находится в декретном отпуске. Конечно, я ответил положительно.

В Эрмитаже, как и во многих музеях, женщин было много, мужчин мало. Мужчины были нужны даже в чисто практических целях, чтобы носить тяжелые вещи. Незадолго до этого, после войны был эпизод, когда представитель мужского пола совершил воровство. Это наложило определенный отпечаток на психологию сотрудников античного отдела, и они долгие годы не брали на работу мужчин. Но меня взяли, какое-то время я работал по договорам, а когда появилась вакансия, меня зачислили в штат.

Так я пять с половиной лет проработал в должности научного сотрудника Государственного Эрмитажа в античном отделе и частично в отделе Византии. Все эти годы отношение ко мне в музее было очень доброжелательным, тем более, что все знали о моем происхождении, я этого не скрывал, тем не менее, никаких инсинуаций в мой адрес не было. Кроме того, когда готовились путеводители по западному отделу или по другим отделам, где имеются вещи, связанные с ветхозаветной и новозаветной тематикой, то ко мне обращались за консультациями.

Спустя несколько лет стало ясно, что научный рост в среде сотрудников Эрмитажа имеет свои пределы, и когда мне предложили поступить в аспирантуру Института истории Академии Наук СССР, я согласился. Произошло это при следующих обстоятельствах. Я шел в рабочем халате по 20-колонному залу античного отдела, неся в руках какой-то керамический сосуд и увидел, что навстречу мне идет сухощавая женщина среднего роста и довольно почтенного возраста, как-то невольно получилось, что мы взаимно друг на друга посмотрели. Поравнявшись со мной, женщина спросила: «Вы Сережа Беляев?». Я ее уверил, что являюсь именно тем человеком, имя которого она произнесла. В свою очередь я спросил: «Вы – Мария Ефимовна Сергеенко?», и тоже получил утвердительный ответ.

Мария Ефимовна Сергеенко – это удивительный человек европейской образованности с мировым именем, ученица лучших дореволюционных ученых, специалист по Италии. Поступить в аспирантуру под ее научное руководство в системе Академии наук – великая честь. Кроме того, М. Е. Сергеенко была глубоко верующим человеком. И я поступил в аспирантуру по специальности «Латинская эпиграфика и латинское источниковедение» (в анкетах все писал как есть).

Диссертация у меня была по христианству Северной Африки, но прямо об этом писать было невозможно, поэтому она была названа: «Античные города Северной Африки во времена владычества Вандов». Предметом исследования моей работы было сочинение одного из епископов Северной Африки того времени под названием: Historia putionis africana provincia sut Giserica et Uniritar regibus vandalerum. Эта диссертация была успешно защищена, и я был принят на работу в системе Академии наук, где до сих пор и работаю.

Сначала я работал в Ленинграде в отделении Института археологии АН, а в 1977 году академик Борис Александрович Рыбаков перевел меня из Ленинградского филиала в основной институт в Москве.

В Херсонесе я оказался впервые еще студентом в 1958 году, и этот город стал моей любовью на всю жизнь. Скажу откровенно, до меня не сразу дошло, что при всей интереснейшей судьбе Херсонеса, основное, чем он вошел в мировую историю – крещение князя Владимира. Именно это событие определило дальнейший путь Руси на весь период вплоть до сегодняшнего дня.

Сначала я участвовал в изучении Херсонеса в составе экспедиций Эрмитажа в 1961-1963 годах. Потом, когда я оказался на работе в системе Академии наук, хотя мне и предлагали руководить экспедициями в других местах, расставаться с Херсонесом очень не хотелось. Несмотря на все сложности в организации экспедиции по линии АН, эти труды увенчались успехом.

С 1972 по 1984 годы я руководил научной экспедицией Института археологии АН СССР в Херсонесе. Основными объектами для раскопок и научной деятельности были раннехристианские храмы. Но помимо археологии, в эти годы я проникал все глубже и глубже в письменные источники, тем более, что моя подготовка по линии аспирантуры, специальность – источниковедение, давала мне возможность исследовать письменные источники точно так же, как и предметы, найденные при археологическом исследовании. Этот сплав археологии и, собственно, истории позволил мне исследовать самые разные стороны жизни людей в Херсонесе. В основном, это жития святых, жизнь и мученичество которых прошли в Херсонесе, и те памятники, которые связаны с их подвигом.

Основное открытие – удалось определить точное место того храма в Херсонесе, в котором князь Владимир принял Святое крещение, и где он венчался с принцессой Анной. Не менее значимое открытие – храм в Херсонесе, который князь Владимир построил в память своего крещения. При крещении князь Владимир получил имя Василий, и эта церковь была освящена во имя его небесного покровителя Василия Великого. Мной сделаны реконструкции и храма, и тех зданий, где состоялось крещение князя, равно как и тот чин, который был над ним совершен. Удалось там построить большую базу Академии наук.

С 1985 года я работаю в Институте всеобщей истории АН. Здесь моя работа была связана и с Херсонесом, потом, когда времена изменились, и всякие шоры были сняты, мне пришлось переключиться и сосредоточить свои усилия на изучении русской эмиграции первой волны. Это для меня не было чем-то новым и неожиданным, потому что у моего дедушки Сергея Тимофеевича было еще пять братьев, и половина из них оказалась в эмиграции. Один жил в Югославии и скончался в 1951 году, второй брат дедушки жил сначала в Лондоне, где его застал переворот 1917 года, потом переехал в Париж, где и скончался осенью 1955 года, а третий брат, генерал Иван Тимофеевич Беляев – почетный гражданин Республики Парагвай, очень много сделавший для становления этой южноамериканской страны и его коренного населения. Тема эмиграции была мне не чужда, тем более родители в семье никогда не скрывали, как сложилась судьба братьев. Другое дело, что не было возможности поддерживать личные отношения, но таковы были условия. За время работы по этой тематике было выпущено два сборника в рамках Института всеобщей истории.

Когда наступили более свободные времена, и у Русской Православной Церкви появилась возможность восстанавливать порушенные святыни, то Святейший Патриарх Алексий, знакомый с папой и мною с 1964 года, привлек меня к этой деятельности. Это были работы, связанные с моей прямой специальностью, то есть раскопки. За минувшие годы под моим руководством было обретено более тридцати святых мощей, в том числе и мощи Патриарха Тихона, Оптинских старцев, преподобного Максима Грека, митрополитов Филарета и Иннокентия Московских, архимандрита Антония в Лавре, архиепископа Иоанна Поммера в Риге, и многие другие.

В рамках Рождественских Чтений с 1998 года я руковожу секцией «Церковные древности». Заседаем мы в Патриарших Палатах Московского Кремля, и главными темами уже на протяжении многих лет являются святыни Московского Кремля. Как результаты работы секции, выпускаются очень хорошие книги под грифом Русской Православной Церкви и Музеев Московского Кремля – это уникальные издания.

— Каким образом Ваш научный опыт, помимо открытия места крещения князя Владимира, был востребован на благо Русской Православной Церкви?

— Могу сказать, что все обретения святых мощей были сделаны на высоком профессиональном уровне, потому что я приезжал не один, а с той командой, которая у меня сформировалась во время руководства Херсонесской экспедицией. Все верующие, все высококвалифицированные специалисты: архитекторы, фотографы и мои помощники.

Прежде всего, во всех случаях соблюдался принцип, больше известный для врачей – не навредить. Я могу с полной ответственностью и чистой совестью сказать, что ни одна из святынь не была при обретении как-то повреждена. Велась полная документация, составлялись акты по обретению мощей, которые опубликованы. Святые мощи были отождествлены по всей совокупности имеющихся материалов.

— Расскажите о каком-нибудь из значимых событий XX века в истории Елоховского Собора, которому Вы были свидетелем.

— С двадцатых годов дружили три человека: Михаил Ефимович Губонин, Владимир Иванович Захаров, в последствии архимандрит Иероним, и папа Алексей Сергеевич Беляев – протоиерей Алексий. В 1947 году в Москве отмечался 800-летний юбилей города. Мотивируя тем, что Церковь тоже хотела бы принять участие в праздновании, Святейший Патриарх Алексий I обратился к руководству Советского Союза с просьбой передать мощи святителя Алексия и получил согласие.

Необходимо сказать, что у святыни не было места, потому что святые мощи почивали в Чудовом монастыре до его разрушения, и при уничтожении монастыря их перенесли в Успенский собор, где не нашлось места для их достойного упокоения. Насколько мне известно, они находились в хранилище, или под сенью, где находится рака святителя Гермогена, здесь я могу допустить неточность.

Началась подготовка, встал вопрос о том, где и как достойным образом разместить святые мощи в Елоховском кафедральном соборе. Тогда Святейший Патриарх Алексий I, зная особенности воспитания и жизни епископа Иеронима (Захарова), обратился к нему с просьбой найти человека, который смог бы создать раку и сень, достойные святителя Алексия. Владыка Иероним обратился к своему старому другу М. Е. Губонину. Михаил Ефимович – художник, большой любитель старины, из старой купеческой семьи, его дед строил железную дорогу на Севастополь. Но сейчас Губонин больше известен как жизнеописатель святителя Тихона Московского.

Михаил Ефимович создал эскиз, и за довольно короткое время рака и сень были готовы. Необходимо добавить, что М. Е. Губонин в 1920-е годы был иподиаконом епископа Петра (Зверева), который руководил погребением патриарха Тихона. Благодаря его познаниям, я смог обрести святые мощи святителя Тихона. Конечно же, владыка Иероним пригласил на эти торжества Михаила Ефимовича и папу, а я был с папой. Это было 17-18 октября 1947 года, как раз в это время осуществлялся наш переезд из-под Казани в село Городище Рыбновского района Рязанской области.

Владыка Иероним так подобрал время нашего переезда, чтобы мы смогли находиться в Москве и участвовать в этих торжествах. У меня есть папины записи об этом и даже книжка, мне посвященная, чтобы я не забывал этот день.

Полностью, данный материал можно прочитать здесь.

Упокой, Господи, душу раба Твоего, новопреставленного Сергия.

Фото Дмитрия Беляева, Иоанновский приход.