Статьи

1927 - 2019

Биография

Тихоокеанская океанографическая экспедиция, существовавшая в советское время, почти никакого отношения к научным исследованиям не имела. Это было соединение кораблей так называемого морского космического флота, и выполняло оно несколько важных задач. Именно эти корабли «снимали» данные с ракет на полигоне в Тихом океане, следили за выводом спутников на орбиту. Довольно долго командовал этим секретным соединением наш земляк Энгельс Краснов, которому 10 марта исполняется 85 лет. Сегодня Энгельс Яковлевич живет и здравствует в Санкт-Петербурге. Мы ему позвонили, чтобы поздравить с юбилеем и расспросить о том, как соединение несло службу в период холодной войны.

Контр-адмирал Краснов Энгельс Яковлевич родился в городе Горьком 10 марта 1927 года. В 1942 году поступил в специальную морскую школу на «Гребешке», а в 1945 году окончил ее, уже преобразованную в воинскую часть. В 1950 году закончил Военно-морское училище имени Фрунзе в Ленинграде.

С 1950 по 1968 годы служил в Военно-морских силах СССР на Балтийском море, в 128-й бригаде ракетных кораблей. Командовал эсминцем «Стремительный» и крейсером «Октябрьская революция».

В 1968 году Энгельс Яковлевич был направлен на службу на Тихоокеанский флот, в секретное соединение. Называлось оно сначала «Тихоокеанская океанографическая экспедиция» (ТОГЭ). В течение 11 лет Энгельс Яковлевич командовал этим соединением, и звание контр-адмирала он получил «на палубе», а не на пенсии. В 1994 году соединение прекратило свое существование, но Энгельс Яковлевич этого уже не «застал»: с 1982-го он был заместителем командующего военно-морской базы в Питере. Более десяти корабельных парадов в городе на Неве прошли под его руководством.

За свою корабельную службу Энгельс Краснов прошел более 600 тысяч миль, 21 раз пересекал экватор.

Почему решили взрывать головные части

- Энгельс Яковлевич, какие именно задачи были у вашего соединения?

- Первое – это обеспечение государственных испытаний всех баллистических ракет. На любой платформе, на любом носителе – идет отстрел сначала на полигон «Кура», а потом мы принимаем, отслеживаем массу параметров. Проводились траекторные, телеметрические, оптические измерения, забор проб воды… Там был большой перечень. Получается, по нам постоянно стреляли свои. Вторая задача – обеспечение запусков спутников. И третье – обеспечение безопасного вывода на орбиту космонавтов при прохождении ими первого витка над Тихим океаном. Если не сработает разгонный блок, не хватит импульса и пилотируемый отсек будет падать, он должен упасть в Тихий океан. Когда были такие пуски, наши корабли выстраивались по трассе вывода космического корабля.

- Сколько лет вы руководили кораблями космического флота?

- На мою долю выпало 14 лет, из них три года я был начальником штаба и 11 лет – непосредственно командиром соединения. Все мои предшественники и те, кто был после меня – три-четыре года командовали, и все.

- Почему у вас вышло так долго?

- Это было мне интересно. Даже в мирное время результаты работы нашего военного соединения были реальными, ощутимыми. Мы каждый день видели, как американцы стараются вырвать что-то для себя, как это им важно. У них так все было отлажено, что когда мы выходили из бухты на Камчатке, они классифицировали, кто идет и сколько. И высылали нам соответствующих «напарников». Они следили за каждым нашим кораблем, над нами постоянно кружил их «Орион». Их корабли маневрировали на самых опасных сближениях с нами – чуть-чуть не доходило до швартовки.

- А что они, собственно, могли «вырвать»?

- Поймать сигналы, которые давали наши ракеты и их боевые блоки на разных этапах полета, «снять» телеметрию и так далее. Американцы даже смогли поднять нашу подводную лодку К-129, которая затонула в 1968 году, с глубины почти 5 тысяч метров. Сама вот эта задача по подъему – она по сложности приравнивалась к высадке на Луну. И если уж они подняли субмарину, то головную часть нашей ракеты, которая в боевых условиях несла бы ядерный или термоядерный заряд, при желании поднять со дна они точно смогли бы. Я ездил в главный штаб ракетных войск, и там мы пришли к выводу, что головные части надо взрывать. Причем заряды были большие. Столб поднимался такой, как будто происходил маленький атомный взрыв. А расстояние от точки падения головной части до нашего корабля, который должен был измерить все параметры - всего метров 50.

- А были случаи, когда расчетчики ошибались, и была угроза уничтожения корабля?

- В расчетах ошибок не было, стреляли всегда точно в цель. А вот угроза уничтожения была. Один раз американский корабль «Генерал Ванденберг» подошел практически вплотную к точке падения головной части. В таких случаях, когда жареным пахнет и они лезут не туда, мы долбим по аварийному каналу: “Вы находитесь в опасном районе! Покиньте его!“ Кроме этого, поднимались международные сигнальные флаги. Далеко, конечно, разглядеть их трудно, но мы все равно поднимаем, чтобы потом, когда корабль разрубит пополам, претензий к нам не было. Там же 400 человек сидело – еще бы чуть-чуть ближе они подплыли к точке, и все… В американской прессе потом писали, что осколки сыпались прямо к ним на борт. За несколько минут до этого возле точки появился наш вертолет, чтобы снять слабенький сигнал, который посылает головная часть перед тем, как взорваться. Команда «Ванденберга» сначала махала нашему пилоту, что-то кричала… А когда головная часть достигла цели, их никого не осталось, дружно разбежались.

Нормальная ракета должна летать нормально

- На Камчатке есть полигон «Кура» - там тоже принимаются ракеты, тоже специалисты снимают все параметры… Чем отличается этот полигон от тихоокеанского?

- На «Куре» не та дистанция, не те масштабы разводки боевых блоков и так далее. На госиспытаниях ракету запускают на максимальную дальность, и тут цель может быть только одна – Тихий океан. Заменить чем-то акваторию невозможно. Еще одно важное отличие: на Камчатку ракета идет практически по парралели. А вот если за экватор ее запустить, к Гаваям – а наш полигон находится как раз там - тогда получается, что идет поворот на юг градусов на 30. И если в первом случае силы вращения Земли не влияют на ракету, то во втором случае - влияют.

- Когда в 2011 году «Булаву» запустили на полную дальность, она поразила цель как раз на тихоокеанском полигоне?

- Да, но «Булава» на полную дальность – это 11 тысяч км, не больше. У нас было 14 тысяч максимум. Если раньше у нас были ракеты жидкостные, то сейчас по американскому образцу переводят все на пороховые. С ними проще обращение, нет речи, но дальность уменьшается примерно на две тысячи километров. Это существенно. У нас была отлажена система заправки и зарядки жидкостных ракет – эту систему приходится менять. К каким результатам это приводит, вы сами знаете.

Судимых не брали

- Какая у вас была форма на экваторе и в тропиках?

- Тропическая форма одежды: шортики, курточка навыпуск с короткими рукавами, сандалии и бейсболка, все синенькое. Как только выходим из северной холодной части, дается команда сменить форму. И в ней мы ходили до возвращения.

- Сколько месяцев в году вы были в плаванье?

- Минимум пять месяцев. Причем я настоял, чтобы каждое наше плавание считалось выходом на боевую службу. Отсюда – нормальное снабжение продовольствием, быстрота заправки корабля и так далее.

- Значит, с питанием проблем у вас не было… Но вы ведь надолго в плавание уходили, поэтому психологические проблемы у экипажа, наверняка, были?

- Определенную разгрузку давал праздник перехода экватора. К нему готовились, на каждом корабле были свои отработанные сценарии праздника, для всех готовились костюмы: пиратов, чертей, Нептуна и так далее. Во время праздника командир корабля докладывает Нептуну о прохожджении экватора и просит разрешения пройти дальше. На каждом корабле были построены «купели» – в них окунали тех, кто первый раз вышел в океан. Потом следовал концерт, хороший обед… Это было оживление, чтобы как-то избежать монотонности. Во многом порядок на кораблях обеспечивали отличные командиры, у всех офицеров за плечами был большой опыт.

- В основном на ваших кораблях были измерительные комплексы… А вот как с оружием?

- Оружие было обычное стрелковое. Техника у нас проходила по номенклатуре ракетных войск, но ни оружие, ни контингент нам ракетчики не предоставляли. Мы сами отбирали специалистов на приемно-технических комиссиях и сами готовили себе кадры. Судимых не брали. Иностранные корабли ведь подходили впритык к нашим. Какой-нибудь дурак нырнет – в него стрелять же не будешь…

- А я слышал, что как раз был такой приказ – стрелять на поражение в того, кто окажется за бортом вашего корабля…

- Нет, такого приказа не было. Просто мы старались держаться от американских кораблей подальше, хотя они, в свою очередь, старались подойти поближе. В кошки-мышки играли, в общем.

- Американцы пытались установить с вами контакт?

- Попытки установить с нами связь были систематические. Подходит корабль и световыми сигналами вызывает, по радио что-то там мурлыкает в аварийной сети – мы старались не реагировать.

«Неделина» разобрали «на иголки»

- С какой ракетой интереснее было работать?

- Самая главная ракета у нас была «Сатана». У нее было с десяток боевых блоков и около 50 ложных целей. Сбить эту ракету невозможно. И в конце 80-х прежде всего американцы поставили условие – давайте уничтожайте вот это. И мы залили цементом шахты…

- Как же вы падение всех этих блоков одновременно регистрировали?

- У нас были такие возможности.

- Сейчас соединения нет, а задачи, которые перед ним стояли, выполняет всего лишь один корабль – «Маршал Крылов». Может ли он заменить все соединение?

- «Крылов» - корабль мощный, но по своим данным он устарел. Требуется замена аппаратуры, ремонт и так далее. Разговоры идут о ремонте, но он займет год-полтора, и в течение этого времени нельзя будет проводить испытаний. Будет пауза, и ее нельзя будет заполнить другим кораблем, как это делалось раньше.

- Какова судьба «Неделина», который входил в соединение и не уступал по своим параметрам «Крылову»?

- Его сначала поставили в доке, сняли все оборудование, потом он был плавучей казармой, затем пустили на иголки.

- Что это значит?

- Это значит, продали корабль как металл.

- Какие трудности вы испытывали во время плавания?

- Часто было сложно попасть на экватор. Идут циклоны, тайфуны. Попадаешь в такую зону – убежать никуда нельзя, потому что скорость хода наших кораблей небольшая, максимум 13 узлов. И начинает тебя мотать. Были случаи, когда машины выходили из строя. Корабль приходилось брать на буксир и в такую погоду тащить до базы.

Егор Верещагин