Статьи

1955-2019

Биография

Гостем нашей новой рубрики «Из первых уст» стал советский и российский учёный правовед, доктор юридических наук, профессор, директор Института частного права. Сергей Аркадьевич Степанов, который любезно согласился встретиться с нами и ответить на самые насущные (для их составителей) вопросы.

Уважаемый Сергей Аркадьевич, известно, что в Советском Союзе многие молодые люди мечтали стать военными летчиками и космонавтами. Почему Вы выбрали «право» и как Вы оказались в Свердловском юридическом институте, ведь Ваша малая родина – город-герой Ленинград, в котором также одна из сильнейших юридических школ?

С.А.: Я тоже мечтал в своем питерском детстве о небе и о космосе. Но в подростковом возрасте увлекся Конаном Дойлем, Жоржем Сименоном, Агатой Кристи. Бредил сыскной работой, изобличением и карой зла. И еще очень хотел иметь при себе служебный пистолет (улыбается). В известной мере такое романтичное и приключенческое представление о профессии юриста определило мой выбор. Я немного фаталист и считаю, что у меня не было варианта – ленинградская или свердловская юридическая школа. Мой отец – военнослужащий, офицер. И к моменту моего поступления в юридический вуз он служил в Свердловске, вместе с ним, конечно же, были моя мама и я. Свердловский юридический институт, теперь университет, мне был предначертан счастливым провидением. СанктПетербург мне близок и дорог, но по-настоящему своим городом для меня стал Свердловск Екатеринбург. Город, где я был юн и счастлив, где живут мои дети и внучка, где похоронены мои родители, где моя Альма-матер, где теперь моя семья.

Вы отдали несколько лет службе в органах прокуратуры, проработав следователем. Однако позже Вы погрузились в прекрасный мир частного права, внеся в него существенный вклад (знаменитый трехтомник – учебник по гражданскому праву, комментарий к Гражданскому кодексу РФ, а также несколько десятков научных публикаций). Как случился этот переход?

С.А.: Период следственной работы в прокуратуре для меня один самых ярких и главных этапов не только профессии, но и всей жизни. Живое, порой очень трагичное право в облике уголовного и процессуальных законов, криминалистики в атмосфере известной прокурорской властности единолично господствовало в моих еще юношеских юридических представлениях. Известное «dura lex, sed lex» вместе с идеями законности и неотвратимости наказания стали, пожалуй, основными принципами начала моей трудовой биографии. Затем была работа в должности руководителя правового подразделения крупного оборонного комбината, своего рода погружение в юридические глубины социалистической плановой экономики. Теперь я понимаю, что годы в «народном хозяйстве» были жизненно необходимы в том самом переходе от категорического публичного закона к праву частному. Резкий переход мог обернуться какой-нибудь загадочной юридической кессонной болезнью (улыбается). Путь же в частное право начался в 1996 году, ровно через 20 лет после окончания мной Свердловского юридического института. Здесь великая благодарность моим дорогим однокашникам – Георгию Геннадиевичу Пиликину и Александру Витальевичу Казакову, которые привлекли меня к работе в Уральском филиале Исследовательского центра частного права и в Уральском отделении Российской школы частного права. В этом же 1996 году и в эти же пенаты вернулся из Москвы Сергей Сергеевич Алексеев. Мы вновь встретились с Учителем и все последующие годы уже были рядом. Сергей Сергеевич просто взял меня за руку и перевел из уголовного права и плановой экономики в бесконечные дали цивилистики.

Тем не менее это не единственный переход в Вашей жизни. В настоящий момент Вы являетесь профессором кафедры теории государства и права, перейдя с кафедры гражданского. Эта область знаний изучает наиболее общие закономерности права, и, вместе с тем, наиболее фундаментальные. Чем обусловлен Ваш выбор?

С.А.: Причин было несколько. Всякий правовед рано или поздно (может быть даже сам того не замечая) вырастает из отраслевой догматики, выходит на общетеоретическую правовую проблематику. Отдельные, весьма редкие исследователи – из общей теории шагают в философию права. Сегодня теория государства и права должна, обязана выполнить свои эвристическую и прогностическую функции. Для меня лично, кроме того, представляется бесценной возможность рассказывать первокурсникам, еще совсем детям, о ценности и великой миссии права, как это делал уже много лет назад Сергей Сергеевич Алексеев.

Что первично: право или экономика?

С.А.: В Свердловском юридическом нас учили марксисткой философии и экономики: бытие определяет сознание, экономика первична по отношению к политике и праву. Конфуций (последние двенадцать лет каждый семестр я читаю недельный курс лекций о российском праве в Пекинском объединенном университете) считал самым большим пороком человека излишнюю категоричность. Регулятивное управление (именно управление) экономическими процессами с помощью правовых средств сегодня обыденность и повсеместная практика. Вопрос о первичности экономики и права был актуален в отношении экономики производящей с использованием (Маркс бы сказал – эксплуатацией) массового человеческого потенциала. Современные заводы – автоматы, смещение основных благ в нематериальную сферу, биоинженерия и пр. иначе формулируют задачу: что первично: право или наука (в широком понимании современной науки). Ответ – наука.

Ваша докторская диссертация посвящена исследованию системы объектов недвижимого имущества в гражданском праве. В настоящий момент Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства одобрено изменение статьи 130 ГК РФ. Планируется ключевым объектом недвижимого имущества признать земельный участок, а все, что на нем – его составными частями. Каково Ваше отношение к предлагаемым изменениям? Можем ли мы ожидать каких-либо негативных последствий в обороте в целом и в судебной практике в частности?

С.А.: Вопрос минимум на отдельную монографию. В упомянутой Вами диссертации (стараюсь сейчас ее не читать – улыбается) земельный участок – центр системы (если таковая в принципе возможна в построении воображаемых объектов прав). Законодатель в предполагаемой норме стремится вновь легализовать принцип «единой правовой судьбы недвижимых по природе вещей». Двадцать пять лет эйфории частной собственности и рыночных надежд должны были завершиться и завершились пониманием, что отдельные самостоятельные и абсолютные права собственности на земельный участок, строение на нем, помещение в этом строении, плюс доли в общей собственности рано или поздно приводят к неразрешимым юридическим ситуациям. А если разрешимым – только тактическим, сиюминутным способом – как, например, весьма диковинной конструкцией решения собрания (автономия воли и разумный эгоизм в частном праве, ау…). В этой части считаю предполагаемое изменение разумным. Преимущества юридического «отрыва» в интересах экономического оборота земельного участка от недр, строения от земельного участка и помещения от строения в известной мере авантюрны, краткосрочны и блекнут перед правовыми и просто человеческими проблемами в перспективе долгосрочной. К примеру, признание отдельным объектом прав квартиры в многоквартирном доме попросту исключает сам дом из объектов права и вместе с ним – бремя содержания и риски гибели этой недвижимой вещи. В России большинство таких домов – «хрущевские» пятиэтажки с истекающим сроком эксплуатации. На экономический оборот, представляется, будущая новелла повлияет незначительно (практика предложит иные варианты участия этих объектов в обороте). Что касается правопримения, здесь сложнее – необходимо некоторое изменение судейского правопонимания, казалось бы, только – только сложившегося. Самое важное в обсуждаемой теме – законодатель понимает неестественность действующей совокупности недвижимых вещей как объектов прав.

Интересно узнать Ваше отношение к сравнительному праву. Можем ли мы, на Ваш взгляд, ориентироваться на наработанный опыт иностранных правопорядков, планируя изменения в российском законодательстве? Зачастую можно услышать отрицательный ответ на этот вопрос. Существует мнение, что Россия, в силу территориальных, культурных, исторических особенностей может развиваться только по собственному пути. К правовым заимствованиям относятся очень осторожно. Но ведь и отцы-основатели не отказывались перенимать опыт у зарубежных коллег. Д.И. Мейер, И.А. Покровский обучались в берлинском университете, Иосиф Алексеевич - под руководством Г. Дернбурга. На формирование юридической личности Ю.С. Гамбарова оказали большое влияние труды Р. Иеринга, первая женщина – доктор юридических наук СССР Екатерина Абрамовна Флейшиц окончила Сорбонну в Париже, список можно продолжать…

С.А.: Спасибо за такой вопрос. В магистратуре нашего университета я читаю курс сравнительного правоведения. Кроме того, мне довелось (и надеюсь, это будет и далее) читать лекции и обсуждать с иностранными коллегами проблемы компаративистики в Китае, Индии, Бразилии, Южно-Африканской Республике. На мой взгляд, здесь необходима оговорка. Право в самом широком его понимании всегда и обязательно функционирует в определенной культурной социальной среде и под воздействием той или иной идеологии. Отдельные пласты юридического регулирования непосредственно связаны с национальным менталитетом исторически и органично (личный статус, семейные, отчасти наследственные отношения, фидуциарные связи и др.). Здесь полная унификация права (как и культуры) маловероятна и даже нежелательна, во всяком случае, в ближайшем обозримом будущем. В другой правовой плоскости (цифровые, финансовые, торговые отношения и т.п.) единое правовое воздействие необходимо и целесообразно (российские банковские карты работают даже в Зимбабве). Изучать иностранное право надо. Перенимать опыт – осторожно и осмотрительно.

Вещи, которые находятся в музее, могут многое рассказать о тех трудностях, которые пришлось преодолеть Вашему Учителю - Сергею Сергеевичу Алексееву на жизненном пути. Чего стоит только уход на войну в юношеские годы. Сегодня это особенно важно, поскольку время неизбежно отдаляет нас от тех событий. Как создавался музей?

С.А: Создание Музея Сергея Сергеевича Алексеева «Восхождение к праву» началось весной 2014 года по инициативе учеников Сергея Сергеевича и его семьи. Музей, можно сказать, является заслугой, вкладом и делом всех российских юристов. Низкий поклон и великая благодарность и дочерям, внукам и внучкам Сергея Сергеевича, нашему университету, друзьям, коллегам и ученикам великого правоведа, городу Екатеринбургу и всей стране. Почти два года потребовалось на многочисленные согласования (здание и помещение музее – объекты культурного наследия) и реконструкцию музейных площадей. Небольшой по размеру, но громадный по своему значению музей был торжественно открыт в день рождения Учителя – 28 июля 2016 года. Почти три с половиной года работы музея, тысячи посетителей и экскурсий, отечественные и иностранные делегации, сотни научных и образовательных мероприятий. Музей, мне представляется, состоялся.

В фильме «Восхождение к праву» Сергей Сергеевич говорит, что всю жизнь занимался осмыслением права, пониманием его сути. Что есть «право» для Вас?

С.А: Одно из малоизвестных и очень сложных (с обращением к забытым древним языкам) толкований слова «право» означает: «вернуть к первородному, начальному состоянию». Для меня лично это «первородное» или, если хотите, природное состояние – гармония права в первую очередь и в целом. Гармония права – это гармония одного человека и всего общества, гармония биологического и социального начал в самом человеке, гармония возможного и должного в жизни каждого из нас. Лао Цзы как-то заметил: «Хочешь познать истину – ищи совершенство. Не можешь найти совершенство – ищи красоту. Нет красоты – ищи справедливость. Не можешь найти справедливость – ищи благочестие». Для меня право – это гармония, совершенство и красота.

На сегодняшний день актуальна тема автоматизации и роботизации. Многие считают, что большинство юристов в скором будут не нужны, на их место придут роботы. Как Вы считаете, какова вероятность этого? Хорошо ли это для профессии?

С.А: Если работа так называемого по штатному расписанию юриста – составление шаблонных претензий, исков и других документов, то, во-первых, этот сотрудник вообще не юрист, а, во-вторых, передача рутинной с простейшим алгоритмом, по сути технической функции искусственному интеллекту просто необходима. Юриста, понимающего и чувствующего всю правовую материю, тонкого и глубокого интерпретатора, просто ищущего и ошибающегося человека робот не заменит никогда.

Что, на Ваш взгляд, изменилось в российских студентах за последние 15-20 лет? Какие пожелания Вы могли бы дать сегодняшним молодым юристам, только начинающим свой путь на ниве юриспруденции?

С.А: Сегодняшние студенты – поколения двухтысячных. Каждый учебный год первокурсники немного, но разные. И с каждым годом очевидней нацеленность юношей и девушек на свою будущность, на свою профессиональную карьеру. Немножко бунтари, немножко романтики. Достаточно в большей степени – прагматики. В общем, отличные дети. Пожелание к будущим юристам у меня всегда одно – верьте в Право, не лгите себе.

Учитывая, что это интервью будет размещено в электронном журнале Арбитражного суда Свердловской области, не можем не спросить Вашего мнения о состоянии судебной системы сегодня. К тому же недавно произошла процессуальная реформа. Арбитражный процесс сделали «профессиональным», например.

С.А: Состояние судебной системы сегодня? Если бы судебная система пришла на прием к участковому терапевту, последний написал бы в карточке: состояние удовлетворительное. Учитывая, что ранее терапевт оценивал состояние как тяжелое, но стабильное, то дело пошло на поправку (улыбается). А, если серьезно, суд и правосудие в России всегда были самым сложным участком юридического бытия. Суд превращает «анабиозную» абстрактную норму в живое право. Суд – это реальное отражение всего 21 отечественного права и национального правового менталитета. Суду в непрерывную эпоху перемен приходиться в определенной, иногда весьма значительной степени выполнять правотворческие и даже властно-исполнительные функции. И находиться в бездонном океане уголовных, административных, гражданских, арбитражных дел, нередко надуманных и даже бестолковых. Судейское правоощущение особое, иногда очень особое. Для меня лично – вступившее в силу судебное решение – вне оценки. Это решение, если хотите, и есть высшая юридическая истина. Профессионализм судебного процесса – это замечательно. Но появляется профессионализм не с реформой, а с того времени, когда реформа станет понятной и стандартной юридической практикой не только для судей, но и для всех участников правосудия. У меня немало учеников и знакомых трудятся в судах. И всегда у меня к ним трепетное, почти отцовское отношение, как к родным детям, которым в этой жизни более трудно, чем другим.