Статьи

РОДИЛСЯ Алексей в Грозном. Так что когда после училища получил распределение на Северный Кавказ, друзья подшучивали: "На родину едешь”. Но родина оказалась не слишком гостеприимной, не то что лет двадцать назад. Теперь в Чечне было все по-другому. Да и корней у Алексея здесь уже не осталось: дольше всех задержался в республике дедушка, но и он уехал отсюда в 92-м. Тогда знакомые ингуши провожали его аж до Ростова — боялись провокаций. Дед Алексея пользовался здесь заслуженным авторитетом. 

А до "возвращения на родину” Алексей исколесил уже полмира: отец его — Юрий Александрович — потомственный военный, на одном месте не сидел. После окончания Орджоникидзевского общевойскового училища служил и в Бурятии, и в Чехословакии, и в Азербайджане, с 86-го семья обосновалась на Сахалине. Так что поговорку об окончании трех классов и восьми коридоров Алексей нередко примеряет на себя: учиться начинал в Азербайджане, окончил школу на Сахалине. А между этим — еще несколько школ с разными учителями, разными требованиями и бесконечные переезды. После школы подавал документы в мореходку, в военкомате предложили поступить в военно-морское училище, но на областной медкомиссии окулист зарубил. Уже позже на военно-врачебной комиссии никаких отклонений в зрении не обнаружили, но время было упущено. Алексею предложили два военных училища — танковое или сухопутное. Выбор его пал на Дальневосточное общевойсковое командное училище. 

— Когда с мамой приехали в Благовещенск, настроение было препаршивейшее, — вспоминает Алексей. — Не чувствовал ни какого-то особого трепета, ни боязни, что не сдам экзамены. Порою даже хотелось возвратиться на Сахалин, найти какую-нибудь работу. Но, видимо, сама судьба вела меня к тому, чтобы я стал военным: все экзамены сдал на пятерки, лишь в диктанте пунктуация подвела. Был зачислен на первый курс, в десантный взвод.

Разведчики

Пять лет учебы пролетели незаметно. Перед распределением в училище приехали представители всех силовых структур, были среди них и разведчики из внутренних войск — они отобрали для службы в развед- 

подразделениях и спецназе десятерых выпускников, в том числе и лейтенанта Фомина. Алексей мечтал о разведке, даже рапорт написал с просьбой направить его в бердскую бригаду спецназа, но из кадров ему пришел отказ. 

— Я тогда понятия не имел о внутренних войсках, друзья отговаривали: куда, мол, ты идешь, это же конвойники, будешь зеков охранять. Другие нас смертниками называли, потому что всех сразу предупредили: служить едем на Кавказ, — говорит Алексей. — 10 мая 1999 года я приехал в свою часть, а уже через пять дней выехал в первую командировку. Два месяца колесили по Ставрополью, Дагестану... Вернулись в середине июля — неспокойно стало на границе. А там и в Дагестане громыхнуло. Мы прикрывали определенный участок на административной границе Чечни и Ингушетии, когда войска пошли в Чечню, нас тоже туда направили...

В ТОТ ДЕНЬ группе лейтенанта Фомина была поставлена задача на проведение поиска в районе поселка Верхние Алкуны. Лесная дорога, по которой двигались разведчики, была хорошо знакома — уже не раз ходили по ней взад-вперед военнослужащие. Сегодня же предстояло проверить ее еще раз — поступила информация, что боевики готовят засаду. Впереди шел головной дозор и приданный подразделению сапер — младший сержант Руслан Франчук. Остальная группа — позади. Неожиданно Алексей услышал странный звук — будто снаряженная лента застучала о коробку пулемета. Пришлось на какое-то время затаиться. Дозор впереди, но боевиков не видно. Осмотрелись — никого. Но "духи” тоже хитрили: их дозор первым увидел группу и теперь пытался как-то сообщить об этом основным силам. Фомин поставил задачу бойцам, а сам прошел немного вперед. В это время раздалась пулеметная очередь и послышались крики "Аллах акбар! Русские, сдавайтесь, вам отсюда не выйти, все дороги перекрыты, сдавайтесь!” В разведчиков полетели гранаты, одна из них разорвалась рядом с сапером, он упал, раненный в ногу. Бойцы не растерялись — заняли позиции, благо в подобные ситуации попадали уже не раз. "Духи” неистовствовали — огонь был сплошным, чувствовалось, что патронов они не жалели, видимо, подумали, что удастся взять легкую добычу. У Фомина позиция не самая удачная: он оказался в центре. Вокруг него все простреливается — фонтанчики пыли поднимаются то справа, то слева. Боевики засекли Фомина, достать не могут, но и его лишили всякой возможности действовать. Нужно срочно менять позицию. Улучив момент, резко выпрыгнул из-за укрытия, пробежал несколько метров и залег в новом месте — здесь совсем другое дело. По рации вышел на базу, сообщил, что группа попала в засаду, попросил помочь огнем минометов. 

— Артиллеристы координаты запрашивают, а я сориентироваться никак не могу — опыта особого-то еще не набрался, — вспоминает Алексей. — Ну, думаю, влипли. Кое-как приноровился, стал корректировать огонь минометчиков — от дальнего рубежа к себе. Так и накрыли боевиков. А потом нам на помощь спецы из нашей части прибыли — вышли все, вот только Руслана спасти не удалось — ранение его смертельным оказалось. Это была первая наша потеря в группе. 

Уже позже, на базе, Алексей насчитает четыре дырки на своей форме — три в куртке и одну в кепке. 

— В рубашке родился, — лишь похлопают его по плечу друзья. А он вновь вспомнит о своем ангеле-хранителе: накануне отдал Алексей свою форму одному офицеру, а сам в другой на задание вышел — на два размера больше. Вот пули и прошли сквозь одежду...

15 ОКТЯБРЯ разведгруппа Минобороны попала в засаду и понесла потери: командир группы погиб, двое военнослужащих получили тяжелые ранения. Связавшись с базой, радист попросил о помощи. На выручку разведчикам выдвинулась группа лейтенанта Фомина. Для Алексея, возможно, это была первая по-настоящему серьезная операция. Нет, разведчики не сидели без дела, работы в те дни им хватало, и задачи перед ними стояли не менее серьезные. Здесь было другое — предстояло вытащить из окружения людей, а сделать это было очень даже непросто. Большой отряд боевиков из Урус-Мартана зажал разведчиков с трех сторон. Группа Фомина пробиралась на помощь по четвертой, свободной стороне. Свободной — сказано очень громко. Но разведчикам все-таки удалось подобраться к окруженному отряду. Когда подошли к блокированным военнослужащим, было не до эмоций. Раненых и погибших погрузили на броню и — назад, на базу. Все сделали так быстро, что боевики не сразу и сообразили, что произошло. Зато потом открыли такой ураганный огонь — головы не поднять. Разведчики ответили тем же. 

— Сильно мы тогда их потрепали, — вспоминает Алексей. — Боевики забрали с поля боя тело погибшего бойца из той группы, но и мы в долгу не остались, при выходе из окружения сумели взять тела двух боевиков. Когда отходили, отбили три попытки "духов” забрать тела погибших. Через несколько дней обменяли их на того парня, они ему, мертвому, голову отрубили... А боевики те важными птицами оказались, не зря из-за них такая охота на нас была...

ОБ ЭТОМ разговоре Алексей вспоминает сегодня с долей иронии. Тогда же было не до шуток. По возвращении из командировки, в декабре, он позвонил в Благовещенск, в училище. На том конце провода долго молчали, а потом как-то неуверенно спросили:

Едем в Верхний Алкун

— А это точно Фомин? 

— Да, а в чем проблема-то? 

— Так Фомин же погиб. Мы даже деньги собрали, чтоб родителям помочь. 

Оказалось, что в училище каким-то образом пришла информация, что взвод Фомина попал в засаду, Алексея "духи” взяли в плен и расстреляли. 

После этого известия Алексею пришлось срочно звонить домой, родителям, чтобы успеть сообщить, что у него все в порядке. Он ведь до последнего скрывал, что воюет в Чечне. Даже о присвоении звания Героя России сказал родителям только тогда, когда приехал в отпуск...

Сергей КОЛЕСНИКОВ