Статьи

..ИТАК, 23 АПРЕЛЯ СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА. Ясный, теплый солнечный день. Многолюдно и оживленно в Ленинградском аэропорту. Спешат на посадку пассажиры, взлетают и садятся самолеты. В рейс на Москву отправился и экипаж командира Ту-104 Вячеслава Янченко. 

Корабль шел на высоте 7800 метров. Командир включил автопилот. Все приборы и бортовые системы работали нормально. Пассажиры спокойно коротали время в пути. Кто-то читал газету, кто-то беседовал с соседом, а кто-то просто задремал под ровный убаюкивающий шум турбин. Бортпроводницы Лида Еремина и Марина Хохрева находилась в буфете. Марина наливала в стаканчики минеральную воду, а её подруга стояла рядом в проходе, наблюдая за пассажирами: вдруг кому-то потребуется ее помощь. Из третьего салона в первый прошел пассажир с портфелем. Положив его на свободное кресло, протянул Ереминой письмо для экипажа. Был он среднего роста, лет пятидесяти. Внешне ничем не примечательный: крупное лицо, очки, русые жидковатые усы. 

- Я, - рассказывала Лида, - ушла в буфет показать письмо Марине. И в этот момент к нам вновь подошел пассажир и теперь уже в резкой, категоричной форме срочно потребовал передать письмо экипажу, сказав, что дает на размышление не более пяти минут. Марина нажала кнопку экстренного вызова экипажа. В пилотской кабине зажглась лампочка: "Вызывает бортпроводник". 

- Посмотри-ка, Веня, что там стряслось, - кивнул командир бортмеханику. Грязнов вышел в салон и вскоре вернулся, держа в руках конверт. Янченко вскрыл его. Злоумышленник, написавший записку, требовал изменения курса и посадки на шведском аэродроме. В случае неповиновения угрожал взорвать самолет. 

Лицо командира посуровело. "Спокойно, - внутренне приказал он себе и уже вслух членам экипажа:" 

- Не волнуйтесь, ребята. Сначала проверим, можно ли его задержать и обезвредить... 

И вдруг обожгла мысль: взрыв на такой высоте мгновенно приведет к разгерметизации, а значит, к неизбежной гибели людей. 

Посоветовавшись, они приняли решение: незаметно развернувшись, обратным курсом, с плавным снижением идти в Пулково. 

Бортмеханик Грязнов вместе со штурманом Николаем Широковым вышли в салон. У левой входной двери стоял бледный возбужденный мужчина. В правой руке у него находился взрывоопасный предмет цилиндрической формы. Бандит держал его за ручку, большим пальцем судорожно сжимая кнопку цилиндра. В левой руке был какой-то небольшой предмет, обмотанный изолентой и провадами, которые приходили к рукаву пиджака. Стало ясно: обезвредить преступника не удастся. 

* * * 

В ЭТО ВРЕМЯ на диспетчерском пункте Московского напрвления аэропорта Пулково дежурил Евгений Васильевич Пашков. Внимательно следил он за светящимися метками самолетов на экране локатора. Вдруг рядом с одной из них появился сигнал бедствия, и тут же радиоволны донесли до него голос командира Ту-104 Янченко. 

- Ленинград! Вы слышите меня? Я борт 42505. Вы меня слышите? 

- Слышу хорошо. 

- Прошу посадку у вас. Разворачиваюсь... 

Узнав о случившемся, Пашков тут же начинает действовать. Приходит в движение весь сложный механизм наземных служб. Экстренно готовится посадка самолета. 

А пассажиры тем временем безмятежно отдыхают в креслах, наблюдая в иллюминаторы белые сугробы облаков. Тут же, рядом с ними - внешне спокойные бортпроводницы. Их задача - предотвратить возможную панику, сделать все для того, чтобы никто из пассажиров не догадался о грозящей опасности. 

Перед экипажем стояла та же цель, и, как действовать, решали сообща. Да и как иначе, ведь собрались здесь не случайные люди, а надежные, хорошо понимающие друг друга специалисты. Вместе летали два года, а Грязнов с Янченко и того больше. Викентий Григорьевич - парторг экипажа, специалист первого класса. В жизни он человек веселый и общительный, но во всем, что касалось летной службы, строгий требовательный, принципиальный. Ни одна, даже малейшая, неполадка при осмотре самолета не ускользала от его внимательного взгляда. 

Второй пилот - Владимир Михайлович Кривулин, тоже опытный летчик, много лет пролетавший в Заполярье. Случилось ему попадать и в сложные ситуации. Как-то в полете отказал двигатель, и Кривулин, тогда еще командир самолета Ан-2, сумел посадить машину на вынужденную, предотвратил катастрофу. 

Самый молодой в экипаже - штурман Николай Широков. В то время ему было двадцать семь. Слушатель заочного факультета академии. Недавно был принят в партию. Сам парторг давал рекомендацию... Словом, экипаж был опытным, слаженным, внутренне готовым к тяжелому испытанию, и когда оно пришло, все авиаторы, понимая друг друга буквально с полуслова, практически думали и действовали как один человек. 

Командир и второй пилот продолжали постепенное снижение. Штурман занял место у дверей кабины, а Грязнов должен был отвлечь преступника от действий экипажа. 

Викентий Григорьевич вышел в салон. Бандит был у самых дверей пилотской кабины. Глаза лихорадочно блестели: видно, начали сдавать нервы. Большой палец буквально впился в кнопку взрывателя. Если отпустит последует взрыв. 

- Пусти в кабину! Не пустишь - через пять минут взорву самолет. Мне терять нечего! - бандит старался оттолкнуть Грязнова. Но тот не двигался с места, оставшись лицом к лицу с врагом. Спокойный, выдержанный. Сказались тут и природная воля, и воспитанные сначала в армии, а затем и в Аэрофлоте выдержка и хладнокровие. 

Взрыв мог произойти каждую секунду. Пилоты продолжали снижение. 

* * * 

НИ НА МИНУТУ НЕ ПРЕРЫВАЛАСЬ СВЯЗЬ самолета с аэропортом. Тысячами незримых нитей земля была рядом. 

- Ленинград! Я 42505. Включите дальний привод на курсе 310. Выполняю разворот. 

- Борт 42505! Вас понял. Заходите на посадку, - Всеми мыслями диспетчер службы движения был там, в воздухе. 

- Только бы сели... Держитесь, ребята! 

По распоряжению руководителя полетов воздушные корабли ушли в сторону от трассы, в зону ожидания. Свободной была полоса. Наготове стояли пожарные и санитарные машины. Десятки людей по первому же сигналу готовы были прийти на помощь. 

- Нахожусь на курсе 310, - сообщил командир. 

- Вас понял, - отозвался диспетчер. 

...На этом связь оборвалась. 

* * * 

ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО в этот миг на борту воздушного судна?.. Командир приказал штурману выпустить шасси. Раздался характерный щелчок, и сразу же вслед за ним машину потряс оглушительный взрыв. Самолет резко тряхнуло, пробило перегородку кабины. Из салона запахло дымом и гарью. Вырвало входную дверь. Зияла пробоина в фюзеляже. Балкой пола заклинило тяги рулей высоты. В результате повреждения гидросистемы не встала на замок передняя нога шасси. Однако самолет с трудом, но все же слушался управления. Машина коснулась бетона полосы. По приказу командира второй пилот выпустил тормозной парашют. 

Скорость начала падать. Но тут из-за неисправного шасси Ту-104, словно большая раненая птица, стал клонить нос к полосе. В. Янченко воспользовался системой аварийного торможения. Второй пилот В. Кривулин включил противопожарную систему. Стрелка часов аэропорта показала 15 часов 09 минут. 

- После посадки, - рассказывает командир корабля Вячеслав Михайлович Янченко, - мы стали помогать бортпроводникам и работникам аэропорта в эвакуации пассажиров. Я последним покидал корабль. Пассажиров в самолете больше не оставалось. Только рядом с каюиной двое погибших. Одним из них был наш товарищ Викентий Грязнов. Вторым - устроивший взрыв преступник... 

Парторг погиб, как герой, на боевом посту. Никто не приказывал ему оставаться рядом с бандитом. Перед выпуском шасси Викентий Григорьевич мог уйти либо в салон к пассажирам, либо в пилотскую кабину. Но не сделал ни того, ни другого, до конца оставшись верным своему долгу. Грязнов знал, что если уйдет, то преступник, заподозрив неладное, последует за ним, а значит, возможна гибель пассажиров и экипажа. Главный удар Викентий Грязнов принял на себя, отдав жизнь ради спасения людей. 

* * * 

С ТОЙ ТРЕВОЖНОЙ ВЕСНЫ промчалось пятнадцать зим и пятнадцать весен. Много воды утекло. Мужественный экипаж был удостроен боевых наград Родины. Командир корабля В. Янченко и бортмеханику В. Грязнову (посмертно) было присвоено звание Героя Советского Союза. Одним из оставшихся в живых участников этих событий и по сей день продолжают летать по воздушным трассам, другие трудятся в наземных службах. Дело отца продолжает сын Викентия Григорьевича Грязнова - второй пилот самолета Ту-134 Ленинградского авиапредприятия Вадим Грязнов. В его семье подрастает сын, названный в честь деда тоже Викентием. Жизнь продолжается. Героя помнят в Ленинградском авиапредприятии. Но в то же время, мне думается, далеко не все сделано для увековечения памяти Викентия Григорьевича Грязнова. В Ленинградском авиагородке есть, например, улицы Взлетная, Вертолетная, Штурманская, Пилотов... На мой взгляд, эти названия, хотя и отражают причастность их жителей к авиации, но являются абстрактными и безликими. Видимо, в свое время давали их людям, далекие от авиации. Но нет здесь почему-то улицы, носящей имя Викентия Грязнова, нет памятника герою, нет, наконец, мемориальной доски на доме, где он когда-то жил. А все это, убеждена, необходимо. И нам и нашим детям. 

Т. НИКИТИНА, 

Источники: 

газета "Воздушный транспорт" 31 апреля 1989 года.