Статьи

1976- 2015

Белка. [Беляков Евгений Сергеевич]. Родившийся 15 июня 1976 года в городе Славянске. Образование среднее, монтажник. С 15 мая он находится на территории Донецкой народной республики. В «Востоке» он с 30 августа.

Он сразу же оказался вместе с нашими товарищами, и с «Сутью времени». И мы считаем его частью «Сути времени». Мы говорим его родным, близким, друзьям — он действительно погиб геройски. И он навсегда останется в наших сердцах.

------------

Вольга, командир ОТГ «Суть времени»:

В Белке сразу же бросалось в глаза, что он не самый общительный человек. Молчаливый.

Есть информация, что он был в Славянске пулеметчиком, потом еще в ряде точек воевал, причем активно. При этом он был человеком, который всегда выполнял приказ. Он его никогда не обсуждал. Была ситуация, когда мне необходимо было срочно принимать решение и, самое главное, ввести некую стабилизацию. Там был такой... не раздрай даже, не паника, а некая растерянность. И мне нужно было жестко и не спеша обсудить, что случилось. Белка, видимо, в принципе понимал такие ситуации. Получив от меня идиотский приказ, он сказал: «Есть, понял». И, в общем-то, сама его реакция — она во многом стабилизировала остановку. Он выступил опорой командира в стрессовой ситуации. Она была довольно жесткая и могла быть чреватой. Он помог это разрулить.

Лом, пулеметчик:

В ополчении некоторые позволяют себе поспорить с командиром. С Белкой такого никогда не было. Он понимал, что такое война, и понимал, что такое приказ: повернулся — пошел делать... У него были проблемы с тем, что его семья находится далеко от него. Но никогда не было такого, чтобы он это выпячивал. Человек держал в себе всё и делал свое дело. По всему видно было — уже ветеран, боец, который мог воевать и старался делать свое дело хорошо.

Кот, сотрудник Информцентра «Сути времени»:

Белка был молчалив, спокоен, собран. Поначалу я не выделял его среди других. Первый раз я довольно близко познакомился с ним, когда мне самому довелось немножечко повоевать. Помню, Белка как-то шел на нашу позицию (а было уже поздно, темно), а я находился в котельной, на боевом посту. В это время на терминале открыли огонь, и я решил открыть встречный. И как раз в то время, когда я начал стрелять, сзади к котельной подошли наши ребята, и среди них был Белка. Они не сразу поняли, откуда раздаются выстрелы и куда стреляют. И только Белка, бывший десантник, сообразил достаточно быстро и стал стрелять в сторону терминала.

Петька, стрелок:

Белка пришел в наш отряд в Пантелеймоновке. Я сразу же попал с ним в наряд. Запомнилось, что он такой настоящий воин, боец. Молчаливый, исполнительный очень, ответственный. Позже, когда зашли в аэропорт, он попал ко мне на позицию пулеметчиком...

Вот момент, который полностью его характеризует: надо было сделать бойницу под пулемет, а здание такое капитальное, там цемент крепче кирпича, два с половиной кирпича — толщина стены. Эту стену под бойницу мы вдвоем делали без остановки часа четыре. В основном — монотонно, усердно, не жалуясь ни на что, — работал он.

Позже, когда я попал во второй раз на позицию, мы делали другую бойницу. Там ее делали пять человек, и это больше времени заняло, чем у него, можно сказать, одного (я же там только зубило держал).

Вольга, командир ОТГ «Суть времени»:

В какой-то момент наш отряд вырос, и мы стали проводить подготовку не только в Ясиноватой, но и в Пантелеймоновке. В Пантелеймоновке за это отвечали командиры отделений. Но они, уже владея материалом и будучи готовыми учить, еще не очень уверенно его давали. А ополчение — это люди разного возраста, разного характера, изначально без жесткой дисциплины... Всякое бывало. Были, например, «троллинги» типа «я сюда воевать пришел, а не учиться».

И вот Белка как-то говорит: «Если бы нас хотя бы вполовину этого готовили, сколько б моих близких и друзей было бы живы!»

Через много-много времени, столкнувшись с такого рода фразой — мол, «мы сюда не учиться приехали, а воевать», человек, который тогда делал первые шаги как инструктор, вспомнил эти слова.

Для меня такое отношение Белки, уже имевшего боевой опыт, но никогда его не выпячивавшего, — не было удивительным. Человек повоевавший, многое повидавший, он всегда спокойно и с благодарностью учился. А вот что меня поразило (и потому запомнилось) — так это то, что он произнес тогда за один раз значительно больше слов, чем от него можно было услышать в течение суток.

Техас, стрелок (США):

Белку я знал хорошо — он жил со мной в одном кубрике. Когда я первый раз приехал в аэропорт и когда был мой первый бой, Белка здорово мне помог. Он много месяцев провел на этой войне, начал ее еще в Славянске. Настоящий ветеран. Он был действительно опытным солдатом. Я же был новичком, но он всегда мне помогал. Научил пользоваться ПКМ, показал, как избегать снайперского огня.

Белка был замечательным парнем. Но он как будто был всегда немного грустным. Знаю — он ненавидел войну. Но фашизм он ненавидел больше и потому сражался. Он был очень храбрым парнем, добрым человеком и очень хорошим моим другом. Я очень скучаю по нему.

Турист, стрелок:

Мне сложно объяснить, как это получалось... ну, то, что я был в «зеленке» в охранении, а потом Белка пошел помогать на «Трёшку» один, и получилось так, что он вытянул нас всех с той позиции, где мы находились, и мы перешли на другой объект, рядом с «Трёшкой». Он говорит: «Пойду помогать своим». И пошел на «Трёшку», и взял пулемет, и вышел на крыльцо, и сделал несколько очередей, и его из БМП убили.

А мы выдвинулись сразу за ним. Гранатометчики тоже пошли. То есть мы приблизились к «Трёшке». И в случае атаки мы бы отсекли пехоту. Помню, даже Ирис по телефону разговаривал с «Трёшкой» — может, даже с Пятницей... Он кричал: «Братан, мы не пропустим их по-любому, так что держитесь, ждите подмоги. Мы их не пропустим!». Мины, снаряды летели. В общем, страшно было жутко...

Водяной, стрелок:

Я наслышан, что у него отряд погиб под Славянском. И он уже целенаправленно шел. Я, говорит, не сдамся, я иду до победы, я пацанов не брошу. Он пошел, взял пулемет и погнал лупить. Его первым самым и сняли. Все позиции и бойницы простреливались пулеметом. У кого смелости хватило выйти отработать по пулеметчику, те это сделали. Другой возможности там, грубо говоря, не было — только на смерть выйти, с РПГ стрельнуть.

Литейщик, снайпер:

Белку очень хорошо знал, мы с ним дружили. Немногословный. Мог высказаться в сердцах где-то, но на людях вообще никакого скандала не затевал. Он же воюет с самого Славянска, у нас — с лета, с Пантелеймоновки. Настоящий воин. И умер как воин, с оружием в руках.

Он говорил, что в Славянске можно было держаться еще месяц минимум, потому что там укрепрайоны были, сделанные экскаваторами и бетоном залитые и плитами выложенные. Он говорит: «Минимум месяц». Плюс когда выводили, его сняли с позиции, и он объезжал блокпосты, собирал людей. Рассказывал: кого успел предупредить, те поехали. Но многие непредупрежденные блокпосты пооставались. Их не сняли, и они потом пробирались полями. Ему не понравилось это спешное отступление.

Вольга, командир ОТГ «Суть времени»:

Задолго до 17 января Белка говорил своим близким ребятам — Рыбаку, Литейщику, что он устал от войны. Когда до меня дошли такие слова, я даже обеспокоился — думал, что он, может быть, уйти из ополчения хочет... Он был честным человеком. Честным, самодостаточным, очень смелым, отчаянно смелым. И очень уставшим.

Я не берусь утверждать, но мне кажется, что он все-таки был надломлен отходом из Славянска. Этот надлом никак не касался ни его отношения к людям, ни отношения к бою, ни отношения к жизни. Возможно, это как-то сказалось на отношении к смерти...

И в этом бою он сыграл одну из ключевых ролей. Он повел за собой немного растерявшихся ребят. Когда они подошли к «Трёшке» с целью помочь, а их сильно прижали и стали обрабатывать так, что было нельзя помочь, — именно его поступок, его передвижения встряхнули ребят. Дело не в том, что он там выбрал какую-то позицию или не выбрал... Главная цель — помочь ребятам — была у всех, но именно он дал стержень этому направлению. Представьте себе: летит такое количество пуль, снарядов и всего чего угодно, и человек в полный рост спокойно заходит на «Трёшку», к которой подползти невозможно... Офигели все. Офигели наши ребята, которые это видели. Офигели укропы. И потом началось такое на входе... А он уже вошел в здание и работал.

В этом бою все проявили себя не как личности, а как команда, как отряд. Было страшно, страшно всем было. Было вот такое вот состояние — на грани обреченности... Не паника, а что-то типа: «Ну, всё! Ну, всё!»... «Ну, всё!», но тем не менее: «Нá тебе!» Вот что-то такое было... И это был кровавый, но экзамен на то, чтобы быть, а не числиться отрядом.

***

Контрабас, пулеметчик:

До сих пор не верится, что нет с нами Игоря-Болгарина, нет с нами Жени-Пятницы, нет с нами Жени-Белки. Это очень хорошие люди были.

Игоря, поскольку он координатор моей ячейки донецкой, я знал полтора года.

Ребят — Пятницу, Белку — чуть поменьше, но всё равно они были как родные.

То есть это особое братство, боевое братство. Мы жили вместе, ели из одного котелка, спали в соседних спальниках, прошли уже много чего и видеть их... В общем, тяжело это очень. Земля им пухом, вечная память.

Литейщик, снайпер:

Когда я в детстве смотрел кино о героях или читал о них в книгах — не думал, что мне придется рядом с ними жить. Ребята умерли как герои. Каждый должен стремиться быть таким, как они, — жить, как человек, и умереть, как герой.