Статьи

+ 1597

Биография

Не сохранилось никаких известий о происхождении и ранних годах жизни угодника Божия преподобного Ферапонта (память 12/25 декабря).

Место и время его рождения, звание и имена родителей остались неизвестны. Можно только догадываться, что он происходил не из Москвы, потому что сам говорил о себе, что он был пришельцем в Москве, и не из Костромской и Галичской областей, в которых подвизался после, так как на месте его подвигов не знали о его происхождении. По своему смирению преподобный ничего не говорил об этом. Он сказал только своему духовному отцу преподобному Адриану Монзенскому (+ 1619; память 5/18 мая), что был пришельцем в царствующем граде Москве и жил близ дома Василия Блаженного (+ 1552; память 2/15 августа), рядом с его тыном; другому заявил, что он был сожителем блаженного. Но так как известно, что Василий Блаженный не имел постоянного места жительства и даже ходил нагой, то слова прп. Ферапонта о соседстве и сожитии с ним следует понимать так, что он Христа ради юродствовал по Москве, подражая подвигам Василия Блаженного.

Преп. Ферапонт Монзенский

Иноческое пострижение прп. Ферапонт принял в Воздвиженском Костромском монастыре (около 1580 года) и после пострижения пробыл там тринадцать с половиной лет. За свою подвижническую жизнь, за послушание игумену и всей братии, за кротость и смирение он был любим и славим всеми. Преподобный служил образцом добродетели для иноков обители, подавая им пример великого воздержания, которым изнурял свое тело.

Слава о святой жизни подвижника быстро распространилась по всему городу. Миряне во множестве сходились к нему и просили его молитв и благословения. Приходили воеводы, дьяки и разных чинов люди от мала до велика. Не всех своих посетителей одинаково принимал подвижник: для одних он приветливо произносил молитвы и подавал им благословение, иных же сурово обличал за слабую, распущенную жизнь, за пристрастие к мирской суете и особенно за порок пьянства.

Архимандрит монастыря уважал преподобного Ферапонта и почитал святым. Но подвижник избегал славы человеческой. Он тайно оставил обитель и переселился в область Галича в пустынный Благовещенский монастырь на устье реки Монзы, при впадении ее в реку Кострому, в котором тогда жил строитель монастыря старец Адриан.

Преп. Ферапонт Монзенский

За свои великие подвиги и усердные молитвы прп. Ферапонт получил благодатный дар прозирать и предсказывать будущее и творить чудеса. Чудесным образом он содействовал устроению Монзенской обители, в которой потом подвизался.

В монастыре Павла Обнорского (+ 1429; память 10/23 января) подвизались два друга-инока — Пафнутий и Адриан. Раз Пафнутий ночью видел наяву на востоке необычный свет, как бы зарю, а в ней церковь и кресты с дивным сиянием. После того другой ночью, лишь только Пафнутий помолился и лег спать, ему явился незнакомый человек и сказал: «Пошли друга своего старца Адриана на изыскание места для новой обители, того самого места, которое ты видел в заре на востоке. Место то расстоянием отсюда 50 поприщ. На нем явится человек свят». Затем он предсказал Пафнутию, что ему не придется жить в этой обители, и стал невидим. В чудесном пришельца после узнали прп. Ферапонта.

Когда Пафнутий рассказал о видении своему другу, преподобный Адриан отправился на изыскание чудесно указанного места и скоро нашел его. Это была непроходимая дебрь, достигнуть которой от города Солигалича можно было только на лодке рекой Костромой. Оно называлось Устье. Там стояла пустая ветхая церковь во имя Пресвятой Богородицы, честного и славного Ее Благовещения. Прп. Адриан увидел, что место удобно для монастыря: вокруг него много было леса, годного для устройства келлий и служб, в реке — рыбы для пропитания, удобно было распахать пашни, поставить близ монастыря деревни, на реке выстроить мельницу.

Когда прп. Адриан вернулся в Павло-Обнорский монастырь и рассказал Пафнутию все виденное, тот дивился и помышлял о том, что и он переселится для подвигов с другом своим на новое место, чудесно ему открытое. Но предсказание святого Ферапонта исполнилось в точности. Вскоре в Обнорский монастырь от царя пришла грамота, которой повелевалось старцу Пафнутию отправляться в Москву. Там он был поставлен архимандритом Чудова монастыря. Пафнутий только дал средства на устройство обители.

Преп. Ферапонт Монзенский. Икона

С преподобным Адрианом было всего три брата-сподвижника. Они устроили две келлии. По берегу реки Костромы раскопали мотыгами землю, сеяли хлеб и питались от трудов своих. В новый монастырь начали приходить желающие пустынного подвига, и келлии умножились. Но лесную обитель знали немногие: ее посещали только плотники, строившие насады. Один такой плотник, узнавши о чудесном возникновении и нуждах обители, дал строителю довольную милостыню. Но место, на котором стоял монастырь, было неудобно. Низкий речной берег каждую весну затопляла вода и размывала. Адриан скорбел об этом. Он посоветовался с братией и хотел перенести монастырь на более высокий берег реки Костромы. Но так как место обители было указано чудесно, то подвижник желал получить указание воли Божией и на задуманное им дело. Он часто ходил молиться на предполагаемое место монастыря и однажды, заснув там, удостоился видения. Ему явился незнакомый человек и сказал: «Старче! Не заботься об этом месте, другое назначено тебе для жительства. То место на берегу реки Монзы. Там явится святой человек. А узнаешь о месте том тогда, когда двое юношей исцелятся на нем от тяжких болезней».

Действительно, вскоре в монастырь привезли двух больных отроков: одного — из Буя, расслабленного ногами, другого, страдавшего горячкой, — из Солигалича. Отец первого, рыбак Лукиан, при всех рассказал, как во время рыбной ловли явился ему неизвестный старец, украшенный продолговатой бородой и сияющий сединами, и приказал везти больного сына к Адриану в новоустроенный монастырь, обещая, что отрок получит там исцеление. Отец другого юноши, кузнец из Солигалича, поведал преподобному Адриану, что и ему явился незнакомый старец, который сказал, что болезнь его сына прекратится в новом монастыре Адриана. На вопросы того и другого, кто он и какой обители, явившийся старец отвечал: «Я из Благовещенского монастыря с устья реки Монзы, живу в одной келлии с Адрианом. Иду теперь в город Кострому. Туда послал меня старец Адриан нанять рабочих для перенесения монастыря в новое место».

Прп. Адриан знал, что в то время из монастыря никто не выходил; при том же в обители не было инока такой наружности, как описывали посетители. Больные действительно исцелились от своих болезней после совершения литургии в монастырском храме, а окончательно — во время молебна в часовне на берегу реки Монзы. Тогда прп. Адриан и братия уже вполне уверились в том, что есть какой-то незнакомый им чудесный покровитель обители и что ему угодно перенести монастырь на реку Монзу при впадении ее в Кострому. Так они и поступили. Чудовский архимандрит Пафнутий опять дал средства для устройства монастыря на новом месте. Построили два храма: в честь Воскресения Христова с приделом во имя Николая Чудотворца и теплую церковь во имя Пресвятой Богородицы, честного и славного Ее Благовещения.

Спустя немного времени после устройства монастыря при устье Монзы пришел в него прп. Ферапонт и просил строителя принять его в число братии. Прп. Адриан охотно принял пришельца, не зная, кто он такой. Но вскоре один инок монастыря признал прп. Ферапонта по тем приметам, какими его описывали удостоившиеся видения, и сообщил свою догадку прп. Адриану. Ее подтвердили два монастырских рабочих. Идя в монастырь строить храм, значит, еще до поступления преподобного в обитель, они встретили новопришедшего инока, который им предсказал о явлении святого человека в Монзенском монастыре. Прп. Адриан долго не знал, как ему удостовериться окончательно в этом, не смея прямо спросить подвижника. Но один раз на исповеди он обратился к преподобному с вопросом: из какой он обители и где раньше жил? Святой отвечал так, как говорил обычно в своих явлениях, что он постриженник Костромской Воздвиженской обители, раньше жил в Москве близ дома Василия Блаженного и назвал свое имя. Прп. Адриан теперь убедился, что таинственный покровитель Монзенской обители был ни кто иной, как прп. Ферапонт, и сильно обрадовался, что святой угодник открылся и живет в Благовещенском монастыре. Однако смиренный подвижник, не желая прославления, умолял прп. Адриана, потом настойчиво требовал от него, чтобы он никому не сказывал того, что узнал о нем, чтобы хранил это как тайну исповеди, и тогда же просил игумена быть его духовным отцом.

Исповедь обнаружила великую святость прп. Ферапонта, и прп. Адриан припал к его стопам и воскликнул: «Не требуют здравии врача (Мк. 2, 17). Как же ты, чистый, пришел за исцелением к недужному?» Прп. Ферапонт сказал тогда Адриану: «Припомни, кого ты видел раньше на берегу реки Костромы, на месте, где хотел воздвигнуть монастырь. Тогда я сказал тебе: “Отец мне будешь и узнаешь имя мое”. Ныне это сбылось: ты отец мне и узнал имя мое. Спустя два с половиной года исполнится на мне воля Божия». Так угодник Божий прозрел и предсказал свою близкую кончину. Потом снова просил своего духовного отца не разглашать того, что узнал от него на исповеди.

Живя в пустынной Монзеской обители, прп. Ферапонт каждый день с благословения духовного отца удалялся для молитвы в болотные дебри и лесные чащи. Случилось раз, что один из братии, инок Кирилл, возроптал на святого за то, что он не бывает в монастырской ограде. В следующую ночь во сне Кирилл увидел множество бесов в виде черных эфиопов, похвалявших его за ропот на преподобного. «Изгоните его отсюда, — говорили бесы о святом старце, — потому что ленив он и нерадив о монастырской работе. Вы даром его кормите. Вам он представляется святым, а на самом деле, уходя в лесную чащу, только спит там». С ужасом пробудился Кирилл и побежал из келлии к старцу Адриану. Он исповедал ему свой грех ропота на преподобного и рассказал видение. Преподобный Адриан знаменал честным крестом перепуганного инока. Когда, опять уснув, Кирилл снова увидел бесов, он начал мысленно молиться преподобному Ферапонту и просил у него прощения за свой ропот. Внезапно у его одра предстал с жезлом преподобный и бесы исчезли, как дым.

В другой раз был наказан за насмешку над преподобным монастырский служитель Петр. «Ты стар годами, а ходишь так плавно, — сказал Петр преподобному Ферапонту при встрече. — Мантия твоя не движется, и ногами своими ты как будто скользишь». Преподобный ничего не сказал насмешнику. Но в тот же день Петр почувствовал страшную боль головы и шеи, лицо же его повернулось назад. Он пошел к прп. Адриану, а тот послал его к прп. Ферапонту просить прощения. Петр упал к ногам угодника, каялся в своих грехах и молил об исцелении. Святой Ферапонт поднял его, осязал руками его больную голову и шею, повернул лицо назад, и Петр исцелился. А подвижник наставлял его не осуждать ближнего. Оба эти чуда остались в тайне при жизни преподобного: рассказывать о них он запретил.

Раз подвижник молился на своем обычном месте, в лесной чаще за рекой Монзой. Место это называлось Медвежий овраг. Женщина Пелагия, собиравшая грибы, увидела преподобного с другой стороны оврага: он сидел на колоде, тело его обливалось кровью от укусов комаров и мошек, целым столбом вились над подвижником оводы. Движимая любопытством, Пелагия перешла овраг, разделявший ее от преподобного, и хотела подойти к подвижнику, чтобы пожалеть его и поплакать над добровольным мучеником, но тотчас ослепла. «Старче Божий, — возопила она, — прости меня грешную». В тот же миг она прозрела и очутилась на другой стороне оврага. После того она могла рассказать о чуде только прп. Адриану и никому другому, возбраняемая неведомой силой.

В уединенной молитве и изнурении своего тела преподобный Ферапонт проводил свои дни, но по ночам он предавался подвигам. Ночи проводил он без сна: усердно молился, переписывал Божественные книги или читал жития святых. Особенную веру он питал к святителю Николаю и много раз перечитывал житие и чудеса чудотворца.

Святой угодник не только был образом подвижничества для братии, но и защитником их от притеснителей. В то время нередко случалось, что служилые люди, дворяне, обижали простой крестьянский люд и те монастыри, которые были незначительны. И Благовещенский монастырь подвергался притеснению боярского сына Алексея Нелидова, земли которого были смежны с монастырскими угодьями. Нелидов объявил, что все угодья монастыря принадлежат ему, и начал притеснять Адриана, братию и монастырских слуг: строителя оскорблял, бил иноков, живших на починках, не пускал их рубить лес и ловить рыбу, монастырских слуг поносил и грабил. Нелидов и своих родственников научил теснить монастырь. Он учинил такое гонение и притеснение обители, как будто желал разорить святое место. В это тяжелое время прп. Ферапонт утешал и подкреплял братию, заповедал им кротко терпеть все озлобления от людей, признавая виновником их диавола, и угрожал гонителям наказанием от Бога в этой и в будущей жизни.

Один инок монастыря старец Иов соблазнился мыслью освободить обитель от гонений Нелидова, подчинив его другому, сильному монастырю. Не посоветовавшись ни со строителем его преподобный Адрианом, ни с братией, Иов отправился в Павлов Обнорский монастырь и предложил игумену Иоилю владеть Благовещенским монастырем и его вотчинами с тем, чтобы не давать обитель в обиду соседним и окрестным дворянам. Игумен Иоиль охотно согласился и писал старцу Адриану, именуя Благовещенскую обитель вотчиной Павлова монастыря, а самого старца называл причетником своей церкви. Адриан опечалился, но преподобный Ферапонт утешал его и братию, говоря: «Место это не будет в подчинении другому монастырю или в подданстве другой области». А старцу Иову подвижник предсказал, что Благовещенский монастырь не будет местом его упокоения.

Игумен Иоиль горячо взялся за дело присоединения Благовещенской обители к своему монастырю. Строителя его Адриана он хотел перевести в свой монастырь и неожиданно приехал в Монзенскую обитель. Но строитель и старцы скрылись. Не найдя никого и не имея возможности исполнить свое намерение относительно прп. Адриана, Иоиль взял из монастыря церковные книги и увез их с собою. Когда по отъезде его прп. Адриан вернулся в свою обитель, то он увидел, как прп. Ферапонт ходил и мел двор монастыря крыльями своей мантии. При этом вслух всем подвижник говорил: «Прах и смрад твой да выйдут с тобою и козни бесовские да изгонятся».

Когда прп. Адриан начал тужить о пропаже церковных книг, святой угодник утешал его, предсказывая, что игумен Иоиль скоро впадет в лютую болезнь и раскается. Действительно, все предсказания прп. Ферапонта исполнились в точности. Благовещенская обитель осталась самостоятельным монастырем. Игумен Иоиль скоро заболел и, раскаявшись, прислал взятые из обители книги и письмо преподобному Ферапонту с просьбой о прощении. Старец Иов, виновник всех этих несчастий обители, побоялся снова вернуться в нее и поселился для подвигов в пустынном уединении. Но его нашли там разбойники, убили и тело его закопали во рву городища.

Благовещенский монастырь был всегда дорог преподобному Ферапонту. Он чудесно содействовал его устроению и перенесению на новое место, защищал его от недоброжелателей и притеснителей. Наконец, он чудесно изыскивал средства для содержания бедного монастыря.

Один раз прп. Ферапонт пришел к строителю прп. Адриану и сказал: «Иди в царствующий град Москву. Ты найдешь там архимандрита Пафнутия больным, и не в Чудове монастыре, а у митрополита на Крутицах». Прп. Адриан спросил: «Откуда ты получил эту весть?» «Подробно об этом узнаешь там, — отвечал преподобный, — архимандрит желает тебя видеть».

Преподобный Адриан поверил словам святого Ферапонта и отправился в Москву. Архимандрита Пафнутия, как и предсказал прозорливый угодник, он нашел больным в Крутицах. В беседе о делах Благовещенской обители, о подвижнике Ферапонте и его дивных деяниях архимандрит Пафнутий спросил Адриана: «Возвратился ли к тебе тот старец, который был у меня недавно с твоим письмом?» При этом он взял письмо и показал прп. Адриану. Удивился старец, видя письмо, написанное собственной рукой. В нем говорилось о нуждах монастырских: о колоколах, книгах и церковных сосудах. Но преподобный помнил, что такого письма он не писал никогда. Расспросивши Пафнутия о старце, принесшем письмо, Адриан узнал в нем преподобного Ферапонта, чудесно явившегося митрополиту Крутицкому и Пафнутию, так как подвижник в то время не оставлял монастыря и прп. Адриан никогда не посылал его в Москву. Когда узнал обо всем этом Крутицкий митрополит Геласий, то вместе с Пафнутием он дал прп. Адриану обильную милостыню на нужды монастыря. Так заботился прп. Ферапонт о своей обители и чудесно помогал ей.

Два с половиной года прожил угодник Божий в Монзенском монастыре. Он непрестанно пребывал в молитве, в трудах и воздержании. Каждый день приходил в придел святителя и чудотворца Николая и плакал о душе своей, памятуя о часе смертном и Страшном суде.

Господь открыл Своему угоднику о дне и часе его кончины. Прп. Ферапонт казался братии здоровым и бодрым, но готовился к смерти. Он призывает отца своего духовного преподобного Адриана и братию и обращается к ним с прощальным словом. «Близок конец моей жизни, — сказал со слезами преподобный, — я отхожу от нее и предаю дух мой в руце Божии. Господь да сохранит вас и утвердит в любви Своей. Я же, хотя и отхожу телом, но не отступаю от вас духом своим, если между вами любовь будет».

Это было утром 11 декабря. Простившись с братией, он просил прп. Адриана приобщить его в тот же день за литургией Святых Христовых Таин и завещал духовному отцу, чтобы по смерти он причастил его святой богоявленской водой. Прп. Ферапонт отстоял Божественную литургию и приобщился Святых Таин. Братия, видя подвижника еще крепким, не хотели верить, что он скоро умрет. Весь день и ночь святой провел в уединенной келейной молитве. Следующий день был воскресный, неделя праотец пред Рождеством Христовым. Прп. Ферапонт последний раз пришел в храм Божий к утрени и по окончании ее испросил благословение и прощение у своего духовного отца, второй раз простился с братией и удалился в келлию. Вся братия монастыря вместе с игуменом отправились к преподобному, чтобы еще раз услышать от него прощальное слово. Но братия и теперь сомневались в близости кончины прп. Ферапонта, так как подвижник всем казался бодрым и здоровым. Когда пришли в келлию, то увидели, что святой почил. Он лежал на своем одре в мантии и куколе. Лицо его было покрыто парамандом, а в головах почившего стояло кадило с горящими углями и фимиамом. Великое благоухание распространилось по всей обители и даже за ее стены. Зажженные свечи стояли перед образами. Блаженная кончина прп. Ферапонта последовала, по всей вероятности, в 1597 году, 12 декабря, через 16 лет после пострижения его в монашество. Исполняя предсмертную волю почившего угодника, прп. Адриан причастил его богоявленской водой. Тогда уста почившего сами отверзлись и лицо его просияло. День чудесного преставления преподобного Ферапонта ознаменовался и другим чудом — исцелением инока Протасия от болезни глаз, которой он страдал с детства.

После смерти своей преподобный продолжает творить обильные чудеса. Многие больные, приходя к его гробу, получали исцеления по мере веры и усердия молитвы к преподобному. Обитель, в которой подвизался прп. Ферапонт, не раз была спасаема им от бед и скорбей, от нашествия литовский ратников, от нападения разбойников, от боярских притеснений.

Святой угодник Божий помогал своей чудесной помощью особенно тем христианам, которые обнаруживали расположение к его обители. На реке Костроме, прямо против Благовещенского монастыря, был большой порог, который затруднял плавание по реке. Случилось раз, что из Солигалича вниз по Костроме плыл караван стругов с солью. Когда суда подошли к порогу, торговые люди сошли на берег и решили сходить в монастырь, чтобы отпеть там молебен и призвать на помощь прп. Ферапонта. Но один из них, именем Вавила, не захотел этого сделать. Он сказал: «Много таких старцев, неужели все они святые?» И остался на берегу, когда его товарищи отправились в монастырь, молились там, дали в обитель соли и денег.

Начали спускать суда через порог. Первые шесть стругов, принадлежавшие хозяевам, помолившимся в монастыре, прошли благополучно. При этом один инок и некоторые из торговых людей видели, что какой-то незнакомый ветхий старец, одетый в куколь, мантию и лапти, садился на корму каждого струга и правил им на опасном месте. Когда проводили последний струг, принадлежавший Вавиле, к нему привязали веревки, чтобы держать судно на берегу, и в то время, когда судно проходило порог, какой-то юноша (так видели некоторые) перерубил веревки. Тотчас же струг понесло по порогу, он бился о камни, накренился набок, вода его заливала и он готов был потонуть. Вавила бросился на землю, валялся и кричал: «Горе мне окаянному, все потерял — и свое, и чужое». Другие уговаривали его: «Согрешил ты: изрек хулу на преподобного Ферапонта и не послал в монастырь милостыни. Струги товарищей твоих прошли, а ты страдаешь». Вавила беспрестанно кричал: «Святче Божий, прости меня грешного!» И мысленно обещался снести в монастырь часть соли, чтобы преподобный помог ему. Сразу струг Вавилы выпрямился и стал по течению. Незнакомый старец стал пред стругом на речной быстрине и, распространив крылья своей мантии против волн, не пускал воду заливать судно. Снова привязали веревки. Старец подошел к корме, повернул ее своей рукой и направил струг куда следовало, так что он благополучно прошел порог.

Вразумленный Вавила тотчас же пошел в монастырь. Он дал строителю преподобному Адриану денег и соли и просил его отпеть молебен. Потом рассказал о происшествии и дал обет заходить в монастырь, молиться и давать милостыню каждый раз, когда придется ему проезжать мимо. Один инок монастыря, наблюдавший все происшествие с берега, и один из хозяев удостоверили прп. Адриана в этом чуде угодника Божия святого Ферапонта.

Вскоре после своей смерти преподобный явился Адриану и сказал: «Скоро великий голод будет в Русской земле; храни хлеб. В то время увеличатся земли у монастыря и монастырские деревни построятся там, где теперь владеют дети боярские. Тогда многие пропитаются от твоих житниц, и они не оскудеют». Сказав это, святой стал невидим. Преподобный вторично подтвердил свое предсказание, явившись слепому старцу Феодосию, иноку Благовещенской обители, когда тот молол муку ручным жерновом (монастырь был так беден, что не имел средств устроить мельницу), и сказал: «Скоро настанет великий голод по всей земле Русской, но ты до этого не доживешь. Тайно с настойчивостью скажи Адриану, чтобы берег он хлеб свой, потому что многие будут питаться от монастыря сего. И распространятся земли монастыря, леса его, и будут деревни».

Действительно, по пророчеству прп. Ферапонта, в 1601 году настал страшный голод, продолжавшийся три года. Цены на хлеб подорожали и множество людей умирало от голода. В Москве, куда голодный народ стекался в надежде найти кусок хлеба на работах, начатых царем Борисом Годуновым, померло тогда 500 тыс. человек. Монзенский монастырь в это тяжелое время отпускал свой хлеб всем нуждающимся, и житницы монастыря, как и предсказывал преподобный, не оскудевали. Вся окрестность питалась монастырским хлебом, и пустоши обители заметно заселялись.

Через 20 лет после кончины преподобного (то есть в 1617—1618 гг.) его святые мощи, почивавшие под помостом в приделе Николая Чудотворца, были обретены. Когда прп. Адриан, собравшееся духовенство и иноки пришли к месту погребения преподобного Ферапонта, его гроб оказался стоящим на поверхности земли, над тем местом, где он был зарыт. Все недоумевали, не знали, что делать, и, покрыв гроб покровом, удалились. Когда в тот же день вечером снова пришли ко гробу угодника Божия, то увидели, что он опустился в землю, наверху остался только покров. Начали копать около гроба и дорылись до него. Сдвинув гробовую крышку, присутствующие увидели нетленными и мощи подвижника, и даже ризы, покрывавшие их. Из гроба распространилось великое благоухание. Но поднять гроба собравшиеся были не в состоянии и потому, обложив его новыми досками, снова закопали в том же месте.